Христианские символы в росписи склепов Херсонеса

Christian Symbols in Wall-Painting of Burial Vaults of Chersonese

JOURNAL: Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria, 2023, Volume XXVIII

Publication text (PDF): Download

AUTHORS:

Zavadskaya Irina A., V. I. Vernadsky Crimean Federal University, Simferopol, Russia

TYPE: Article

DOI: https://doi.org/10.29039/2413-189X.2023.28.123-140

PAGES: from 123 to 140

STATUS: Published

LANGUAGE: Russian

KEYWORDS: Chersonese, painted burial vaults, early Christian funerary paintings, Christograms and four-petal rosette flowers

ACKNOWLEDGMENTS: This work was carried out within the framework of the state assignment no. FZEG-2023-0004 “Historical Experience of Interethnic Interaction in the Crimea from Antiquity to Modernity” supported by the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation.

ABSTRACT (ENGLISH):

The wall-paintings of 11 burial vaults of Chersonese, including mostly floral and vegetal designs, images of birds and imitation of marble wall-facing, correspond to the iconography of the early Christian funerary painting in the Late Roman Empire dating from the last quarter of the fourth to the early fifth century. Most likely, the outside painters of the Chersonesan vaults followed already established and well-known decorative and symbolic system by making a certain set of scenes. There is an image of undoubtedly Christian symbol, namely the Christogram, surviving on the vaulting of two structures only (uncovered in 1853/1905 and 2003/2006). There are four burial vaults more, featuring by the remains of paintings, possibly also of the Christogram. The line-drawing of the surviving images of Chersonesan Christogram meets with almost exact analogies, for example, in the tombs of Sophia, Thessalonike, and Sardis. For the first time, this article suggests that, apart from the Christogram, there was another Christian symbol used in the early Christian funerary painting of Chersonese, namely the four-petalled rosette, known from the walls of two burial vaults (the first located on N. I. Tur’s land, and the second uncovered in 2003/2006). The images of similar rosettes appeared on the pieces of art and in the funerary painting from the Hellenistic Period on. This extremely popular design of Classical art was primarily a decorative element and attribute of the garden of paradise. However, the Christians, especially in the age when the cult of the cross developed, most likely viewed the cruciform as a symbol. This observation concerns primarily the paintings with four-petal rosettes occupying an accentuated position in their decorative programme, actually replacing the image of the cross. A very vivid example of such use of the cross-shaped flower is the painting of tomb no. 37 in Thessalonike. In Chersonese, a case of the kind is the painting of the back wall of the burial vault located on N. I. Tur’s land. From the symmetrical location of three identical cross-shaped rosettes accompanied with two peacocks, with the middle rosette in the very centre of the composition, framed by a semi-circular fluffy garland, there are reasons to interpret them as cross-shaped symbols rather than simple plant designs.

Принадлежность христианам 11 позднеантичных склепов Херсонеса с однотипной, преимущественно флористической росписью не вызывала сомнений у их исследователей. Граф А. Уваров, открывший первый из этих склепов в 1853 г., в своем описании отметил именно монограмму Христа, изображенную в центре потолка, как безусловное доказательство того, что склеп принадлежал «христианскому семейству» [16, с. 156]. Повторно «уваровский» склеп (№ 2114) был расчищен и детально изучен под руководством К. К. Косцюшко-Валюжинича в 1905 г.[1] [8]. Благодаря этим исследованиям мы имеем описания несохранившейся до наших дней живописи этого склепа (1853/1905 гг.), оставленные М. И. Скубетовым и М. И. Ростовцевым, и их копии, выполненные М. И. Скубетовым и М. В. Фармаковским [13; 12, с. 452–458; 11, табл. CV,3; 6, с. 41–42]. Согласно этим материалам, монограмму Христа желтого цвета с красной окантовкой дополняли буквы α и ω, вероятно, красного цвета. Монограмма была довольно большого размера – 29×49 см. Она находилась внутри венка шириной 10 см, состоящего из жестких серовато-зеленых лавровых листьев, в нескольких местах перетянутого тройной лентой из красного, лилового и еще раз красного цветов. От венка диагонально к углам были направлены четыре прямые гирлянды из таких же листьев, перетянутые такими же трехцветными лентами. Концы гирлянд заканчивались тесемками («тениями»), многократно «завязанными петлями и узлами» [12, с. 454] (рис. 1,1).

Аналогичную живописную схему с центральным венком и диагональными гирляндами, имитирующими крестовый свод, демонстрируют остатки росписи потолка в склепе 1909 г. [12, с. 468; 11, табл. СV,1] (рис. 1,2). Однако изображение внутри венка в этом склепе не сохранилось [3, с. 279, сн. 5, 6]. Остатки изображений кругов, венков и гирлянд зафиксированы также на потолках еще трех склепов Херсонеса: 1905 г. (№ 2086), № 2/1907 г. и склепа на земле Н. И. Тура, исследованного в 1912 г. [12, с. 460, 465–466, 478; 3, с. 279]. По мнению М. И. Ростовцева, остатки этих декоративных элементов указывают на сходство росписи упомянутых склепов и склепа 1853/1905 гг., следовательно, на их потолках также могло быть изображение монограммы Христа в венке [12, с. 466, 478].

Практически полное изображение христограммы сохранилось на потолке склепа, исследованного в 2003 и 2006 гг. [14, с. 190, рис. 1; 15, с. 46]. Хризма красного цвета вписана в медальон, состоящий из двух цветочно-лиственных венков и красных концентрических окружностей (рис. 2).

Таким образом, в росписи только двух херсонесских склепов, достоверно, и четырех склепов, предположительно, присутствовал бесспорно христианский символ – монограмма Христа, состоящая из первых двух букв его имени (христограмма, хризма). Вполне вероятно, что в остальных склепах ее изображение не сохранилось. Так, к моменту открытия и описания в склепе 1903 г. почти вся штукатурка плафона обвалилась и восстановить его роспись не удалось [12, с. 450–451]. В склепе № 1/1907 г. красочный слой практически не сохранился, т.к. почти вся верхняя штукатурка осыпалась, лишь в некоторых местах стен остались красные разделительные полосы и цветные пятна, вероятно, от растительных мотивов [12, с. 464]. Значительные утраты штукатурки и красочного слоя отмечены и для двух склепов, открытых в 1998–1999 гг. [7, с. 146–150].

Однако не исключено, что в некоторых христианских склепах изображений хризмы или креста изначально могло не быть. Как известно, в раннехристианском искусстве демонстрация крестообразных символов еще не стала повсеместной практикой для указания принадлежности к христианской общине [4, с. 92–106]. Так, например, из 7 христианских расписных гробниц восточного некрополя Сердики/Софии, которые относят к IV – началу V в., изображение христограммы в венке было лишь в одной гробнице (№ 4 по К. Миятеву) и еще в одной, самой поздней из этой группы «Гробнице архангелов» (№ 9), свод украшал большой латинский крест в лавровом венке [10, с. 5–105; 32, р. 58–72]. По крайней мере в двух бесспорно христианских гробницах середины – третьей четверти IV в. в Фессалониках (№ 49 и № 52 по E. Marki), стены которых покрыты картинами из Ветхого и Нового Заветов, не зафиксировано ни одного изображения крестообразного символа [43, р. 142–159]. Не было крестов или хризм также и в гробнице христианина Хризантия в Сардах, в которой сохранилась надпись с просьбой к Богу о помощи хозяину этой семейной гробницы [35, р. 5–6].

Тем не менее, в IV в., начиная с эпохи Константина Великого, изображения христограммы или креста всё чаще появляются в живописи христианских погребальных сооружений. Как правило, крестообразные символы находятся внутри венка, круга или медальона, что символизировало славу и триумф Иисуса Христа над смертью и воскресение. Интересно отметить, что в то время христограмма была наиболее популярна на западе империи, а также на Балканах и в западной части Малой Азии, а крест являлся доминирующим символом в памятниках Сирии, Палестины и Египта [31, р. 275]. Присутствие именно христограмм в росписи склепов Херсонеса, наряду с другими мотивами, демонстрирует их близость, прежде всего, к балканским и малоазийским памятникам [5, с. 455–458].

Особенностью херсонесских склепов является расположение христограммы на потолке, что в значительной степени предопределено их архитектурой. Высеченные в скале, они имели трапециевидный, приближенный к квадрату план[2]. Поверхность их стен рассекали ниши-лежанки. Поэтому плоский или ложносводчатый потолок был наиболее подходящим местом для расположения главного символа живописной программы.

В европейских и малоазийских гробницах IV в., построенных из камня и/или кирпича и имевших, как правило, прямоугольный план и цилиндрический свод, изображение христограммы на потолке встречается очень редко[3]. Известно лишь два таких примера, которые датируются концом IV в., т.е. также, как и херсонесские склепы. Речь идет, прежде всего, об открытой в 1782 г. в Сопиане/Пече знаменитой гробнице с богатой и разнообразной по сюжетам росписью, сопоставимой с живописью римских катакомб [23, p. 39–61, fig. 27]. В центре ее достаточно большого цилиндрического свода[4] была изображена черная христограмма в медальоне из двух кругов и лиственного (лаврового?) венка в окружении растительных мотивов и птиц, а также еще четырех медальонов с бюстами мужчин [23, p. 53–55, fig. 27; 26, p. 46–48, fig. 7]. В этой же гробнице хризма синего цвета в красном круге сохранилась на северной стене над входным проемом, по обе стороны которого находились фигуры апостолов Петра и Павла, указывающих на эту хризму [23, p. 42, fig. 19]. Вторым примером расположения монограммы Христа на потолке является так называемая «гробница с якорем», открытая в Наисе/Нише в 2006 г. [33, р. 87–104; 9, р. 498–501]. Хризма охристо-желтого цвета нарисована на голубом фоне в медальоне из лаврового венка (с синими листьями) между двумя кругами в центре полукруглого свода с необычно выгнутой верхней частью (рис. 3) [33, р. 103, fig. 27]. Необычным является также почти квадратный план этой гробницы с размерами 2,25×2,30 м [33, р. 87].

В гробницах IV в., перекрытых вытянутым цилиндрическим сводом, христограммы, как правило, изображались на стенах, чаще всего, в люнетах поперечных стен, т.е. под сводом. В гробнице первой четверти IV в. в Никее/Изнике, роспись которой является одним из наиболее живописных образцов раннехристианского погребального искусства, украшенная жемчугом хризма находилась в круглом медальоне в центре люнета восточной стены (напротив входа) в окружении птиц, пальмовых ветвей и цветов (рис. 4,1) [21, p. 204, fig. 2]. В примитивной росписи гробницы в Штрбинцах (Хорватия) третьей четверти IV в., композиционно близкой живописи восточной стены никейской гробницы, хризма в красном круге была изображена в верхней части торцовой стены над схематично изображенными павлинами, стоящими по обе стороны от канфара (рис. 4,2) [27, fig. 2,3; 4, с. 100–101, рис. 9]. Христограмма играла важную роль также в сложной синкретической программе примитивно исполненной росписи гробницы последней четверти IV в. в Осеново (Болгария). Она находилась над входом в красном круге между схематично прорисованными рядами арок, вероятно, имитирующих здание с двухскатной крышей [32, р. 14, Taff. 54, Abb. 3].

Большое разнообразие крестообразных символов демонстрируют росписи гробниц Фессалоник. Изображение христограммы зафиксировано в 9 из 29 расписных гробниц, датированных IV в. [43, р. 181–183]. В большинстве случаев хризма исполнена красной краской в венке и/или круге среди растительных мотивов и птиц. Композиция с хризмой располагалась, как правило, в люнете западной стены, напротив входа. В четырех из этих гробниц (№ 53, 57 и двух гробниц в районе Фонда искусств Теллоглейо) [43, р. 166, 175, 178, fig. 111, 126, 133, 134] (рис. 5) рисунки хризм очень похожи на христограмму из тонких красных линий в херсонесском склепе 2003/2006 гг. (рис. 2). Аналогичное начертание имеет также хризма в «расписной гробнице» (“Painted Tomb”) в Сардах, единственной из 12 известных гробниц с росписью IV в. в некрополе этого города, в которой сохранилось крестообразное изображение [35, р. 7, fig. 8] (рис. 6,1). Хризма в этой гробнице находится между букв α и ω, т.е. также, как и в херсонесском склепе 1853/1905 гг.

Христограмма в сочетании с первой и последней буквами греческого алфавита имеет христологическое и апокалиптическое значение [40, p. 766; 32, p. 63; 43, р. 184]. В Откровении Иоанна Богослова эти буквы обозначают Бога: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь» (1:8; 21:6), «Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний» (1:10), «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (22:13).

Сочетание христограммы и апокалиптических букв известно в росписи и ряда балканских гробниц, как правило, второй половины – конца IV в. В числе примеров уже упомянутая «гробница с якорем» в Наиссе/Нише (рис. 3). Широко известна роспись еще одной нишской гробницы – с 4 фигурами святых, включая апостолов Петра и Павла, в которой изображение пышного венка с хризмой между буквами α и ω повторяется дважды – на западной и восточной (над входом) стенах между парами упомянутых святых [28, p. 85–91; 9] (рис. 6,2). Хризма с α и ω в лавровом венке на голубом фоне – центральный мотив росписи западной стены в гробнице № 5517 южного некрополя Виминациума/Костолака [24, p. 235, fig. 1]. В фессалоникской гробнице № 56 с мраморовидной росписью христограмма желтого цвета с α и ω находилась в красном круге в центре западного люнета [43, p. 174–175, fig. 128]. В гробнице № 4 в Сердике/Софии красная монограмма и буквы Христа были в медальоне, изображенном между двумя подсвечниками на восточной стене (напротив входа) [10, № 4; 32, p. 62–64, fig. 124–125] (рис. 7,1). По своей структуре медальон из этой гробницы, состоящий из пышного венка с черными листьями и голубыми цветами между широкими красными и тонкими темно-коричневыми окружностями, напоминает тот же мотив из херсонесского склепа 2003/2006 гг. (рис. 7,2).

В росписи херсонесских склепов так же, как и в подавляющем большинстве упомянутых памятников, христограммы являлись частью достаточно разнообразной живописной картины райского сада, включающей в себя цветочно-растительные мотивы, птиц, горящие свечи и сосуды [5, с. 447–458]. Все эти декоративные элементы были широко распространены в искусстве Поздней Римской империи, в лоне которого формировалось раннехристианское искусство. Представления о загробном мире как о цветущем и плодоносящем саде с богатой флорой и фауной, почитание огня и света характерны для многих позднеантичных религиозных культов и верований. Изобразительное воплощение этих представлений было универсальным для всего позднеантичного мира. Ранние христиане восприняли многие, уже существовавшие художественные формы и образы, наделив их новым содержанием и смыслом в соответствии с христианскими (библейскими) догматами [17, с. 194–230]. Растительные и цветочные мотивы, птицы, свечи, сосуды стали ассоциироваться с Царствием Небесным, с таинствами Причастия и Воскресения и выражать надежду на собственное спасение и жизнь вечную в Царстве Христовом.

Не исключено, что в контексте христианской живописи новое звучание и дополнительный смысл мог получить такой атрибут райского сада, как четырехлепестковый цветок. Его изображения, скорее всего, с разной смысловой нагрузкой известны на стенах трех склепов Херсонеса. В склепе 1905 г. ветки, которые М.И. Ростовцев называет шиповником, были покрыты цветочками с четырьмя лепестками. Интересно отметить, что в природе цветы шиповника имеют, как правило, 5 лепестков, а четырехлепестные венчики встречаются редко. Тем не менее, в данном случае цветущие ветви или деревца, скорее всего, были лишь флористическими элементами райской декорации [12, с. 461–462]. В херсонесских склепах на земле Н. И. Тура и 2003/2006 гг. похожие цветы изображены в виде отдельных относительно крупных цветков-розеток с четырьмя сердцевидными лепестками и тонкими листьями-усиками между ними. В склепе на земле Н. И. Тура такие цветы дополняли композицию с двумя павлинами, расположенную на задней стене (рис. 8). Три цветка находились в верхней части композиции примерно на равном расстоянии друг от друга, еще один такой же цветок меньшего размера был в центре пушистой гирлянды, которую держали в клювах павлины. Эти цветы М. И. Ростовцев называет розами. Согласно его описанию, внутри они были «желтые, по краям красные, контуры розовые; листья между отдельными лепестками черные и зеленые» [12, с. 477]. В склепе 2003/2006 гг. похожие цветы красно-розового цвета с серо-зелеными листьями-усиками были хаотично разбросаны по стенам и потолку (рис. 9) [14, рис. 2,а], вероятно, имитируя цветочное поле, один из наиболее популярных художественных мотивов в позднеантичной живописи [5, с. 452–453].

Четырехлепестковый цветок-розетка был чрезвычайно популярен в античном искусстве. Предметы с его изображением известны уже в эллинистическую эпоху. К их числу принадлежит фрагмент стекла конца IV в. до н.э. из Александрии (рис. 10) [10, с. 52, обр. 19]. К. Миятев считал, что родиной этого орнаментального мотива был эллинистический Восток, в частности Египет, где он особенно часто встречается, в т.ч. на коптских тканях IV–VI вв. [10, с. 52–54]. Вероятно, этот мотив, популярный не только в живописи, но и в других видах декоративного искусства, достаточно рано получил широкое территориальное распространение. Ряды подобных четырехлепестковых розеток были частью коврового орнамента фресок, украшавших потолки эллинистического дома в Делосе [19, р. 254, fig. 6, 13]. Стилизованные цветы с четырьмя лепестками и листиками между ними окружают портреты умерших в гробнице «Трех братьев» первой половины III в. н.э. в Пальмире [18, табл. XXIV; 41, p. 190, fig. 57]. Подобный цветок-розетка внутри венка изображен на одной из керамических плиток, покрывавших потолок синагоги в Дура-Европос (244–245 гг.) [36, p. 83, fig. 4,13d]. Такой же цветок стал одним из мотивов мраморной облицовки стен в технике opus sectile богатого аристократического дома (или приморской резиденции важного чиновника) конца IV в. в Porta Marina в Остии [25, p. 184, fig. 9].

В IV в. цветок с четырьмя, как правило, сердцевидными лепестками и тонкими усиками стал излюбленным мотивом в погребальном декоре как христианских захоронений, так и гробниц, религиозная принадлежность которых достоверно не определяется, поскольку их роспись носит универсальный характер. Разные вариации четырехлепестковой розетки демонстрируют росписи римских катакомб, в частности катакомбы Via Latina [22, fig. 27, 75, 81, 86, 89, 95, 112, 127, 141, 147] (рис. 11,1). Этот мотив достаточно часто использовался для заполнения ячеек кессонных расписных сводов, а также был одним из элементов живописных цветочных полей на сводах и стенах многих гробниц IV в. Четырехлепестковые цветки с усиками присутствуют, например, среди россыпи цветов в фессалоникских гробницах № 94 и № 29 (рис. 11,8) [43, fig. 104, 132]. В монументальной гробнице в Брестовике в северной погребальной камере цилиндрический свод расчерчен полосами красных астрагалов, образующих квадраты, в каждом из которых изображен крестообразно красный цветок из четырех сердцевидных лепестков с прорисованными между ними тонкими зелеными листиками (рис. 11,2) [30, р. 235–236, fig. 6, 16,a–c]. В гробнице «со стилизованным райским садом» (№ 121/10) в портовом некрополе Эфеса стены и свод были покрыты однообразной росписью в виде сетки прямоугольников, заполненных сильно упрощенными изображениями цветков с крестообразно расположенными красными точками-лепестками и зелеными листиками-усиками между ними (рис. 11,4) [37, p. 301–302, fig. 13–16; 42, p. 732, fig. 3, 4]. Ряды сильно схематизированных четырехлепестковых цветков-розеток с диагонально пересекающимися прямыми листиками украшали своды софийских гробниц № 6 и № 7 (рис. 11,5,6) [32, Abb. 130, 133]. В квадратных ячейках кессонного свода гробницы в Никее-Изнике представлены 8 видов четырехлепестковой розетки разного цвета и формы, включая цветок с красными сердцевидными лепестками и тонкими зелеными листиками (рис. 11,7) [21, p. 206, fig. 12; 20, p. 178, fig. 6]. Особенность цветочных розеток в этой росписи в том, что они расположены не крестообразно, поскольку их лепестки направлены в углы квадратов. Среди большого разнообразия сюжетов, заполнявших восьмиугольные кессоны свода Силистринской гробницы, только в одном из них (в первом ряду над росписью левой стены) изображен цветок с четырьмя крестообразно расположенными лепестками с тонкими раздвоенными зелеными листиками (рис. 11,3; 14,8) [2, с. 17, рис. 6; 1, рис. 1, 3]. По прорисовке и цветовой гамме этот вариант цветка чрезвычайно похож на цветы, изображенные на стенах и своде херсонесского склепа 2003/2006 гг. (рис. 9; 14,3–5) [14, рис. 2].

Достаточно близкие аналогии цветкам-розеткам из херсонесского склепа 1853/1905 г. демонстрируют росписи гробниц в Виминациуме. В гробнице G-2624 (т.н. «языческая гробница») три подобных цветка с сердцевидными лепестками (голубого и красного цветов) дополняли композицию с фигурой слуги на торцовой стене, еще по три таких же цветка были изображены на каждой продольной стене над фигурой пьющего из канфара павлина (рис. 12,1; 14,2) [41, fig. 36, 37]. Причем расположение этих цветов напоминает те же мотивы из композиции «уваровского» склепа. Очень похожие по рисунку цветы заполняли ромбовидные секции «ограды рая» в росписи южной стены гробницы G-5313 (рис. 12,2; 14,13) [34, p. 204–207, fig. 7а, 9а]. Единичное относительно крупное изображение четырехлепесткового цветка с листиками находилось в правом углу композиции с купидонами на стене еще одной гробницы из Виминациума (G-160) (рис. 12,3; 14,14) [34, p. 212, fig. 4].

Особый интерес вызывает фессалоникская гробница № 37, в которой цветок-розетка с четырьмя сердцевидными лепестками изображен в красном круге в верхней части западной стены, над павлином и двумя голубями (рис. 13,а) [43, р. 162–164, fig. 108, 109]. Подобные цветы находились также в круге на потолке гробницы – один из них был точно в центре, один рядом с ним, и, судя по остаткам росписи, там могли быть еще три цветка, расположенных крестообразно по отношению к центральному цветку (рис. 13,б). Положение цветка на западной стене намеренно подчеркивает его крестообразную форму, а размещение в круге свидетельствует о большой символической значимости данного изображения. То же относится и к цветам в круге на потолке.

Возможность трактовки четырехлепестковой розетки в христианской символике в качестве крестообразного символа подтверждается тем, что в более поздних росписях ее изображение (одно из немногих) присутствует рядом с крестами. Так, в очень лаконичной росписи софийской гробницы 2/89 (№ 58) среди нескольких растительных элементов около крестов были цветки-розетки с четырьмя крестообразно расположенными трехпалыми лепестками (рис. 15,1). Небольшие четырехлепестковые розетки прорисованы также в местах пересечения ветвей (средокрестиях) всех пяти крестов, начертанных на стенах и своде этой гробницы [32, р. 74–75, Taf. 37, Abb. 154]. Красные крестообразные цветки с усиками и стебельками занимали важное место в росписи «гробницы с петухами» в Елевферополе/Бейт Гуврине (Израиль) [29]. В симметричной композиции над аркосолием правой стены они имели безусловное символическое значение, располагаясь в одном ряду с крестом и петухами, которые в христианской символике являются предвестниками Христа и Воскресения (рис. 15,2) [17, с. 236–238].

Таким образом, четырехлепестковый цветок-розетка, известный в античном искусстве задолго до Рождества Христова, сохраняет свою популярность и в раннехристианской живописи. В языческое искусство этот декоративный атрибут райского сада попал из живой природы. В настоящее время сложно определить, какое растение стало его прототипом. В современной флоре похожую форму имеют, например, желтые цветки лапчáтки прямостоячей (лат. Potentílla erécta), многолетнего растения семейства розовых, в ареал распространения которого входит вся Европа и Передняя Азия (рис. 14,15). Наличие именно четырех сердцевидных лепестков является отличительной особенностью данного вида[5]. Цветок этого или другого похожего растения был превращен в шаблонный образец, в очень устойчивый, легко узнаваемый и часто воспроизводимый художественный образ. В христианской иконографии в эпоху развития культа креста цветок крестообразной формы приобретает символическое значение. Это вполне очевидно в тех случаях, когда данный мотив занимает особое место в декоративной программе росписи, дополняя изображение креста, как в упомянутых выше софийской (2/89) и елевферопольской гробницах, или, по сути, замещая символ Христа, как в фессалоникской гробнице № 37. Скорее всего, символическим смыслом были наделены крестообразные розетки в росписи задней стены херсонесского склепа на земле Н. И. Тура (рис. 8). Симметричное расположение трех розеток, средняя из которых находилась в самом центре композиции, в полукруге пушистой гирлянды, позволяет видеть в них не просто растительные мотивы, а именно крестообразные символы. Как уже отмечалось, на потолке этого склепа с большой долей вероятности могла быть изображена христограмма в венке. Принадлежность этого склепа христианам подтверждается также его перестройкой в часовню-меморию в более позднее время [12, с. 473–474; 3, с. 273].

Рис

Рис. 1. Херсонес. Роспись сводов склепов: 1 – склеп 1853/1905 гг., 2 – склеп 1909 г. [11, табл. CV, 3,1]

Fig. 1. Chersonese. Paintings on the vaulting of burial vaults: 1 – burial vault of 1853/1905, 2 – burial vault of 1909 [11, табл. CV, 3,1]

Рис

Рис. 2. Херсонес. Роспись свода склепа 2003/2006 гг. [14, с. 190, рис. 1]

Fig. 2. Chersonese. Paintings on the vaulting of burial vault of 2003/2006 [14, с. 190, рис. 1]

Рис

Рис. 3. Ниш. «Гробница с якорем». Реконструкция росписи [33, р. 91, 103, fig. 9, 27]

Fig. 3. Niš. The “tomb with anchor”. Reconstruction of painting [33, р. 91, 103, fig. 9, 27]

Рис

Рис. 4. Роспись христианских гробниц IV в.: 1 – в Никее/Изнике [21, р. 204, fig. 2], 2 – в Штрбинцах [27, fig. 2, 3]

Fig. 4. Wall-paintings in the fourth-century Christian tombs: 1 – in Nicaea/Iznik [21, р. 204, fig. 2], 2 – in Štrbinci [27, fig. 2, 3]

Рис

Рис. 5. Фессалоники. Роспись западных стен гробниц: 1 – № 53 [43, р. 175, fig. 126], 2 – № 57 [43, р. 166, fig. 111]

Fig. 5. Thessaloniki. Paintings on the western walls of the tombs: 1 – no. 53 [43, р. 175, fig. 126], 2 – no. 57 [43, р. 166, fig. 111]

Рис

Рис. 6. Роспись христианских гробниц IV в.: 1 – «расписная гробница» в Сардах [35, р. 7, fig. 8], 2 – «гробница с апостолами» в Нише [9, р. 496, fig. 28]

Fig. 6. Paintings of the fourth-century Christian tombs: 1 – the “painted tomb” at Sardis [35, р. 7, fig. 8], 2 – the “tomb with the Apostles” at Niš [9, р. 496, fig. 28]

Рис

Рис. 7. Христограмма в венке: 1 – в гробнице 4 в Сердике/Софии [32, Taf. 66, Abb. 125], 2 – в склепе 2003/2006 гг. в Херсонесе [14, с. 190, рис. 1]

Fig. 7. Wreathed Christogram: 1 – in tomb 4 in Serdica/Sofia [32, Taf. 66, Abb. 125], 2 – in burial vault of 2003/2006 in Chersonese [14, с. 190, рис. 1]

Рис

Рис. 8. Херсонес. Роспись задней стены склепа на земле Н. И. Тура [12, с. 477, рис. 88]

Fig. 8. Chersonese. Painting of the back wall of the burial vault located on N. I. Tur’s land [12, с. 477, рис. 88]

Рис

Рис. 9. Херсонес. Склеп 2003/2006 гг. [14, рис. 2,а]

Fig. 9. Chersonese. Burial vault of 2003/2006 [14, рис. 2,а]

Рис

Рис. 10. Фрагмент стекла с росписью конца IV в. до н.э. из Александрии [10, с. 52, обр. 19]

Fig. 10. Glass fragment showing the late fourth-century BC painting from Alexandria [10, с. 52, обр. 19]

Рис

Рис. 11. Четырехлепестковый цветок в погребальных росписях IV в.: 1 – кубикулум N в катакомбе Виа Латина [22, p. 56, fig. 27], 2 – гробница в Брестовике [30, р. 209, fig. 6], 3 – гробница в Силистре [1, рис. 3], 4 – гробница № 121/10 в Эфесе [37, р. 302, fig. 16], 5 – гробница 7 в Сердике/Софии [32, Taf. 68, Abb. 133], 6 – гробница 6 в Сердике/Софии [32, Taf. 32, Abb. 130], 7 – гробница в Никее/Изнике [30, р.236, fig. 16,f], 8 – гробница № 29 в Фессалониках [43, Tabl. 13,а]

Fig. 11. Four-petalled flower in the fourth-century funerary paintings: 1 – cubiculum N in the Via Latina catacomb [22, p. 56, fig. 27], 2 – tomb in Brestovik [30, р. 209, fig. 6], 3 – tomb in Silistra [1, рис. 3], 4 – tomb no. 121/10 in Ephesos [37, р. 302, fig. 16], 5 – tomb 7 in Serdica/Sofia [32, Taf. 68, Abb. 133], 6 – tomb 6 in Serdica/Sofia [32, Taf. 32, Abb. 130], 7 – tomb in Nikea/Iznik [30, р.236, fig. 16,f], 8 – tomb no. 29 in Thessaloniki [43, Tabl. 13,а]

Рис

Рис. 12. Роспись гробниц IV в. в Виминациуме: 1 – гробница G-2624 [34, р. 211, fig. 3,а; 41, р. 182, fig. 36], 2 – гробница G-5313 [34, р. 213, fig. 7,а], 3 – «гробница с купидонами» (G-160) [34, р. 212, fig. 4]

Fig. 12. Paintings in the fourth-century tomb at Viminacium: 1 – tomb G-2624 [34, р. 211, fig. 3,а; 41, р. 182, fig. 36], 2 – tomb G-5313 [34, р. 213, fig. 7,а], 3 – “cupids tombs,” or tomb G-160 [34, р. 212, fig. 4]

Рис

Рис. 13. Роспись гробницы № 37 в Фессалониках: а – западная стена, б – свод [43, р. 163, 164, fig. 108, 109]

Fig. 13. Paintings of tomb no. 37 in Thessaloniki: а – western wall, b – vaulting [43, р. 163, 164, fig. 108, 109]

Рис

Рис. 14. Четырехлепестковый цветок: 1–2 – из склепа на земле Н. И. Тура в Херсонесе, 3–5 – из склепа 2003/2006 гг. в Херсонесе, 6 – из кубикула N катакомбы Виа Латина, 7 – из гробницы в Брестовике, 8 – из гробницы в Силистре, 9 – из гробницы в Никее, 10 – из гробницы № 29 в Фессалониках, 11 – из гробницы № 37 в Фессалониках, 12 – из гробницы G-2624 в Виминациуме, 13 – из гробницы G-5313 в Виминациуме, 14 – из гробницы G-160 в Виминациуме, 15 – цветок Лапчатки прямостоячей (Potentilla erecta)

Fig. 14. Four-petalled flower: 1–2 – from the burial vault located on N. I. Tur’s land in Chersonese, 3–5 – from the burial vault of 2003/2006 in Chersonese, 6 – from the cubiculum N in the Via Latina catacomb, 7 – from the tomb at Brestovik, 8 – from a tomb at Silistra, 9 – from a tomb at Nicaea, 10 – from tomb no. 29 in Thessaloniki, 11 – from tomb no. 37 in Thessaloniki, 12 – from tomb G-2624 in Viminacium, 13 – from tomb G-5313 in Viminacium, 14 – from tomb G-160 in Viminacium, 15 – flower of erect cinquefoil (Potentilla erecta)

Рис

Рис. 15. Росписи с четырехлепестковой розеткой и крестами: 1 – гробница 2/89 в Сердике/Софии [32, Taf. 37, Abb. 154], 2 – «гробница с петухами» в Елевферополе/Бейт Гуврине [29, р. 95]

Fig. 15. Paintings showing four-petalled rosettes and crosses: 1 – tomb 2/89 in Serdica/Sofia [32, Taf. 37, Abb. 154], 2 – “tomb with cocks” in Eleutheropolis/Bait Jibrin [29, р. 95]

REFERENCES

  1. Angelova S. Silistrenskata grobnitsa. Fotoal’bom [Tombs at Silistra. Photo album]. Silistra, District History Museum Publ., 1976.
  2. Dimitrov D.P. Style and Date of the Wall Paintings from the Late Antique Tomb at Silistra. Arkheologiia [Archaeology], Sofiia, 1961, vol. 1, pp. 10–21
  3. Zavadskaya I.A. Decorative-symbolic system of painting in Chersonesos Christian tombs: aspects of chronology and genesis. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2005, vol. 11, pp. 258–288.
  4. Zavadskaya I.A. Christian painted tombs of Crimea in the context of funeral painting development in Early Byzantine period. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2009, vol. 15, pp. 89–131.
  5. Zavadskaya I.A. On the Origin of the Early Christian Paintings in Chersonesos Tombs. Vestnik drevnei istorii [Journal of Ancient History], 2021, no. 2, pp. 698–719.
  6. Zavadskaya I.A. Figurative Images in the Early Christian Funeral Paintings of Chersonese. Antichnaia drevnost’ i srednie veka [Antiquity and the Middle Ages], 2021, vol. 49, pp. 38–54.
  7. Zubar’ V.M., Pillinger R., Turovskiy E.Ya., Son N.A., Rusyaeva M.V., Farbey A.M. Report on the excavations of tombs with polychrome paintings on the territory of the Chersonese necropolis in 1998–1999. Zubar’ V.M., Khvorostyanyy A.I. Ot iazychestva k khristianstvu [From Paganism to Christianity], Kiev, Institute of Archeology of the NAS of Ukraine Publ., 2000, pp. 144–154.
  8. Kostsiushko-Valiuzhinich K.K. Report on excavations in Chersonese Tauride in 1905. Izvestiia Imperatorskoi arkheologicheskoi komissii [News of the Imperial Archaeological Commission], 1907, vol. 25, pp. 67–165.
  9. Milivojevich V. Old Christian buildings in Nits and its surroundings. Teoloshki pogledi [Theological Views], 2013, vol. XLVI, iss. 2, pp. 467–522.
  10. Miyatev K. Dekorativnata zhivopis na Sofiiskiia nekropol [Decorative Painting of the Sofia Necropolis]. Sofia, 1925.
  11. Rostovtsev M.I. Antichnaia dekorativnaia zhivopis’ na iuge Rossii. Atlas [Antique Decorative Painting in the South of Russia. Atlas]. St. Peterburg, 1913.
  12. Rostovtsev M.I. Antichnaia dekorativnaia zhivopis’ na iuge Rossii. T. I. Opisanie i issledovanie pamiatnikov [Antique Decorative Painting in the South of Russia. Text. Vol. I. Description and Researches of the Monuments]. St. Peterburg, 1914.
  13. Skubetov M.I. Project for the restoration of frescoes in tomb No. 2114. Izvestiia Imperatorskoi arkheologicheskoi komissii [News of the Imperial Archaeological Commission], 1907, vol. 25, pp. 168–169.
  14. Stupko M.V., Turovskiy E.Ya., Filippenko A.A. On the fate of the Painted Tombs of the first Christians of Chersonesos. Sacrum et Profanum III. Nebesnye patrony i zemnye sluzhiteli kulta [Sacrum et Profanum III. Heavenly Patrons and Terrestrial Ministers of Cult]. Sevastopol, 2007, pp. 189–192.
  15. Turovskiy E.Ya., Filippenko A.A. Chronology of the Tombs of the Early Christians of the Chersonesos necropolis (in the light of excavations of 2006). Materialy po arkheologii i istorii antichnogo i srednevekovogo Kryma [Materials in Archaeology and History of Ancient and Medieval Crimea], 2008, vol. 1, pp. 45–48.
  16. Uvarov A.S. Archaeological surveys near Simferopol and Sevastopol. Izvlechenie iz vsepoddaneishego otcheta ob arkheologicheskikh rozyskaniiakh v 1853 g. [Extract from the most comprehensive report on archaeological research in 1853], St. Peterburg, 1855, pp. 129–173.
  17. Uvarov A.S. Khristianskaia simvolika [Christian symbology]. Moscow, 2001.
  18. Farmakovsky B.V. Painting in Palmyra. Izvestiia russkogo arkheologicheskogo instituta v Konstantinopole [Proceedings of the Russian Archaeological Institute in Constantinople], Sofiia, 1903, vol. 8, pp. 172–198.
  19. Alabe F. Décors peints au plafond dans des maisons hellénistiques à Délos. Bulletin de correspondence hellénique, 2002, vol. 126/1, pp. 231–263.
  20. Andaloro M., Barbet A. Le tombeau paléochretien d’Iznik. Recherches sur les techniques de mise en oeuvre. Mélanges de l’École française de Rome. Moyen-Age, 2002, vol. 114, no. 1, pp. 171–185.
  21. Barbet A., Sener S. Conservation Work at Iznik: Elbeyli Tomb Paintings. XVI. Araştirma Sonuçlari Toplantisi. I. Cilt. Ankara, 1999, pp. 203–224.
  22. Ferrua A. The unknown catacomb. A unique discovery of early Christian art. Florence, 1991, 180 p.
  23. Hudák K., Nagy L. A Fine and Private Place. Discovering the Early Christian Cemetery of Sopianae/Pécs. Pécs, 2009, 99 p. (Heritage Booklets, 6).
  24. Kaplarević M. Some of the Problems in the Research of Early Christian Grave Painting in Serbia. International scientific conference “The Basilica of St. Sophia during the transition from paganism to christianity Sofia”, March 11–13, 2014. Vol. VII “Serdica – Sredets – Sofia“. Sofia, 2018, pp. 234–249.
  25. Kiilerich B. The opus sectile from Porta Marina at Ostia and the Aesthetics of Interior Decoration. I. Jacobs (ed.), Production and Prosperity in the Theodosian Period. Leuven, Walpole, MA, Peeters, 2014, pp. 169–187. (Interdisciplinary Studies in Ancient Culture and Religion, 14).
  26. Magyar Z. Sopianae. A Study of Cultural Influences in Fourth Century Southern Pannonia. Buletinul Cercurilor Stiintifice Studentesti, Arheologie – Istorie – Muzeologie, 2007, vol. 13, pp. 41–58.
  27. Migotti B. An early Christian fresco from Štrbinci near Dakovo. Hortus Artium Medievalium, 1997, vol. 3, pp. 213–223.
  28. Mirković L. La nécropole paléochrétienne de Niš. Archeologia Jugoslavica, 1956, II, pp. 85–100.
  29. Moulton W.J. A Painted Christian Tomb at Beit Jibrin. The Annual of the American School of Oriental Research in Jerusalem, 1921/1922, vol. 2/3, pp. 95–102.
  30. Nikolić E., Rogić D., Anđelković Grašar J. Architectural Space in the Wall Painting of the Roman Tomb in Brestovik. Vivere Militare Est From Populus to Emperors – Living on the Frontier. Belgrade, 2018, vol. II, pp. 195–268.
  31. Patrich J. The Early Christianization of the Holy Land – The Archaeological Evidence. Acta XVI Congressvs Internationalis Archaeologiae Christianae. Romae (22–28.9.2013). Pars I. Roma, Pontificio Istituto di Archeologia Cristiana, 2016, pp. 265–293.
  32. Pillinger R., Popova V., Zimmermann B. (Hrsg.). Corpus der Spätantiken und Frühchristlichen Wandmalereien Bulgariens. Wien: Österreichische Akademie der Wissenschaften, 1999. (Schriften der Balkankommission, Antiquarische Abteilung, 21).
  33. Rakocija M. Painting in the Сrypt with an Аnchor in Niš. M. Rakocija (ed.), Niš and Byzantium VII. The collection of scientific works. Niš, 2009, pp. 87–106.
  34. Rogić D., Anđelković Grašar J. Travelling Motifs: Viminacium artistic officina as a Paradigm of the Late Antique Painting Fashion. Tibiscum. Acta Musei Caransebesiensis, 2015, no. 5, pp. 201–214.
  35. Rousseau V. Reflection, Ritual, and Memory in the Late Roman Painted Hypogea at Sardis. Arts, 2019, vol. 8, 103. https://doi.org/10.3390/arts8030103.
  36. Rutgers L.V. Diaspora Synagogues: Synagogue Archaeology in the Greco-Roman World. S. Fine (ed.), Sacred Realm. The Emergence of the Synagogue in the Ancient World . New York, Oxford, Oxford University Press, Yeshiva University Museum, 1996, pp. 67–95.
  37. Steskal M., Taeuber H., Zimmermann N. Psalmenzitat, Paradieskreuze und Blütenmotive. Zu zwei neu entdeckten Grabhäusern mit spätantiker Malerei in der Hafennekropole von Ephesos. Jahreshefte des Österreichischen archäologischen institutes in Wien, 2011, Bd. 80, pp. 291–308.
  38. Valeva J. Sur certaines particularités des hypogées paléochrétiens des terres thraces et leurs analogues en Asie Mineure. Anatolica, 1979–1980, VII, pp. 117–150.
  39. Valeva J. La tombe aux Archanges de Sofia. Cahiers archéologiques, 1986, vol. 34, pp. 5–28.
  40. Valeva J. Les tombeaux ornés de croix et chrismes peints. Acta XIII Congressus internationalis archaeologiae christianae. Split – Porec (25.9.–1.10.1994). Pars III. Split, Arheološki muzej, Roma, Pontificio Istituto di Archeologia Cristiana, 1998, pp. 761–786.
  41. Valeva J. La peinture funéraire dans les provincesorientales de l’Empire Romain dans l’Antiquité tardive. Hortus Artium Medievalium, 2001, vol. 7, pp. 167–208.
  42. Zimmermann N. The Funerary Paintings at Ephesus. Antike Malerei zwischen Lokalstil und Zeitstil. Akten des XI. Internationalen Kolloquiums der AIPMA. Bd. 23. Wien, 2014, pp. 729–733.
  43. Marki E. La nécropole de Thessalonique aux époques tardo-romaine et paléochrétienne (du milieu du IIIe siècle au milieu du VIIIe siècle apr. J.-C.). Athens, 2006, 246 p.
  1. Раньше годом повторного открытия этого склепа ошибочно называли 1904 г. [5, с. 41, сн. 5]. ↑
  2. Из 8 склепов Херсонеса, опубликованных М. И. Ростовцевым, самая большая камера была у склепа 1905 г. (3,32×2,94–3,42 м), а наименьшая – у склепа на земле Н. И. Тура (2,13–2,48×2,79 м) [12, с. 449–473]. ↑
  3. С V в. на сводах гробниц чаще встречаются изображения крестов. В числе примеров уже упомянутая «гробница с Архангелами», датируемая концом IV или первой половиной V в. [39, р. 5; 40, p. 775, № 20], также софийские гробницы V–VI вв. № 1, 1/1989 и 2/1989 [32, Taff. 31, 36, Abb. 116, 151], гробница V в. в Сехремини (район Константинополя) [38, fig. 7]. ↑
  4. Размеры свода гробницы в Сопиане/Пече: 3,20×2,47 м [23, p. 53]. ↑
  5. Информация из Интернет-ресурса: Фотокаталог растений (https://mycoweb.ru/GIF/catalog/plant_catalog.php?level=picture&id=1767). ↑