Политика Восточной Римской империи в Юго-Западном Крыму во второй половине IX – XII в.

JOURNAL: Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria, 2022, Volume XXVII

Publication text (PDF): Download

AUTHORS:

Aibabin Aleksandr I., V. I. Vernadsky Crimean Federal University, Simferopol, Russia

TYPE: Article

DOI: https://doi.org/10.29039/2413-189X.2022.27.551-578

PAGES: from 551 to 578

STATUS: Published

LANGUAGE: Russian

KEYWORDS: Eastern Roman Empire, Gothia, Klimata, Cherson, strategos, theme, turma, topoteretes, katepano

ACKNOWLEDGMENTS: This work was financially supported by the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation, Megagrant Project no. 075-15-2022-1119.

ABSTRACT (ENGLISH):

In the Theme Period, the Eastern Roman Empire made two reforms of the administrative structure in the Klimata of Gothia and strengthened the role of the Orthodox Church. The Theme Period in the Klimata of Cherson started in 841. In summer 841, Emperor Theophilos took the advantage of the Khazars’ dependence on the military assistance from the Eastern Roman Empire, returned the towns and fortresses located on the Inner Mountain Range and established a new military administrative district – the theme (θέμα). The strategos of Cherson subordinated the fortress of Cherson and the neighbouring Klimata, which were governed by local archontes. The strategos was in charge of judicial, financial, and tax aspects of the province and was responsible for keeping the order in the territory of his area. Apparently in 850 or 860, the theme was called the “theme of Cherson” by the seals. According to the materials of archaeological excavations, following the establishment of the theme the Byzantines restored some of the defensive structures in the κάστρον and πολίσματα on the plateaus of Mangup, Eski-Kermen, and Bakla and constructed a new fort on the high plateau of Siuiren’. In 842–843, Byzantium conducted a church reform. After the death of Theophilos on 20 January 842, the Council was convened in Constantinople to depose, the iconoclastic Patriarch John the Grammarian and, on March 4, to ordain Methodios the Patriarch. On 11 March 843, the Council of finally restored veneration of icons. The triumph of Orthodoxy in the Empire increased the influence of the church in all spheres of public life. There are indisputable evidences of the universal strengthening of the church revealed in the Klimata of Gothia. The excavations uncovered that from the late ninth century on, urban quarters of the towns located atop the plateaus of Eski-Kermen and Bakla were replanned, with a new aisleless church constructed for the commune’s needs in every quarter at specifically selected place in the tenth or eleventh century. It probably was not before the eleventh century when a town and a monastery appeared atop the mountain of Tepe-Kermen. In the second half of the tenth and early eleventh centuries, Nikephoros II Phokas (963–969), John I Tzimiskes (969–975), and Basil II (976–1025) reformed the themes in the borderlands. In the second half of the eleventh century, Sougdaia was included into the theme of Cherson. Perhaps a few years later, the theme was transformed into a katepanate. The borders of the katepanate of Сherson remain obscure. This unit certainly comprised of the theme of Cherson with the topoteresiai of the tourma of Gothia, as well as Sougdaia and Khazaria. The seals of Byzantine aristocrats originating from the territory of Klimata and the materials of archaeological excavations of the towns and fortresses located in the Inner Mountain Range testify that Gothia continued to be subordinated to the Eastern Roman Empire as long as the Crusaders defeated the latter in 1204.

В последней четверти VI в. Восточная Римская империя включила населенную готами и аланами область Дори во вновь созданный на северной границе пограничный округ – Херсонский дукат. Византийские военные инженеры спроектировали и построили на плато в западной части Внутренней горной гряды укрепления в крепости (κάστρον) Δόροϛ, а на Эски-Кермене, Бакле и, возможно, Чуфут-Кале – разнотипные укрепленные города (πόλισμα) [6, с. 38–45; 11, с. 479–481]. В описаниях событий второй половины VII в. и более поздних территорию с крепостями соседних с Херсоном народов «castris gentium ibidem adjacentium» [96, 36, col. 684] называли топонимами Климаты и Климаты Херсона. В VIII – первой половине XIII в. в том же регионе помещали Готию или Климаты Готии [8, с. 10–12].

Комплексное изучение письменных источников и археологических материалов позволяет аргументировано воссоздать влияние политики Восточной Римской империи в Юго-Западном Крыму на этнокультурные трансформации в регионе. В данной статье характеризуется политика империи в Климатах Готии в фемный период, во время которого Константинополь дважды реформировал в регионе административную структуру и усилил роль православной церкви.

Первая реформа структуры управления Климатами. Константин Багрянородный в написанном между 948 и 952 гг. трактате «De administrando imperio» сообщает о восстановлении императором Феофилом (829–842 гг.) византийской администрации в Климатах Готии [102, p. 184–185]. О том же повествуется и в завершенных в 963 г. анонимных хрониках, приписанных Продолжателю Феофана (συνεχισταί Θεοφάνους) [124, p. 2061, 2062]. В этих сочинениях говорится о прибытии в Константинополь послов кагана хазар и пеха (бека). Они привезли императору Феофилу послание с просьбой построить для хазар крепость Саркел (Белый дом) на реке Танаис, разделяющей печенегов и хазар [102, p. 182–183; 41, с. 170–171; 123, p. 122–123; 57, с. 84], для защиты от варваров, угрожавших хазарским землям. О дате события судят по рассказу Продолжателя Феофана о приезде послов в Константинополь через год после избрания патриархом Иоанна Грамматика, то есть в 838 г. [125, p. 313, 448; 127, p. 211]. По мнению Э. Арвейлер и Д. Оболенского, обратившиеся за военной помощью к Византии хазары опасались венгров [92, p. 48; 117, p. 128, 129].

Император Феофил отправил в место сближения рек Волги и Дона экспедицию во главе со спафарокандидатом Петроной Каматиром. Приплывшая в Херсон экспедиция погрузилась на плоскодонные корабли (εἰς καματερὰ καράβια) и отправилась по реке Танаис. Под руководством Петроны византийцы возвели там для хазар крепость Саркел [102, p. 183–185; 41, с. 170–173]. По возвращении в Константинополь Петрона в отчете о постройке Саркела предложил Феофилу назначить своего стратига в Херсон: «Εἰ θέλῃς ὅλως τὸ τῆς Χερσῶνος κάστρον καὶ τοὺς ἐν αὐτῇ τόπους κυρίως ἐξουσιάσαι καὶ τούτους μὴ τῆς σῆς ἐκτὸς γενέσθαι χειρός, προβάλλου στρατηγὸν ἴδιον, καὶ μὴ τοῖς ἐκείνων καταπιστεύσῃς πρωτεύουσί τε καὶ ἄρχουσι. – Если ты хочешь всецело и самовластно повелевать крепостью Херсоном и местностями в нем и не упускать их из своих рук, избери собственного стратига и не доверяй их протевонам и архонтам» [102, p. 184–185; 41, с. 172–173].

Феофил воспользовался союзными отношениями с хазарами и вернул империи Херсон и Климаты Готии. Восточный и равнинный Крым остались под контролем хазар до 873 г. [11, с. 486]. Император присвоил Петроне ранг протоспафария и назначил его стратигом в Херсон «…ὃν καί πρωτοσπαθάριον τιμήσας, προεβάλετο στρατηγόν, καί εις Χερσῶνα έξαπέστειλεν» [102, p. 184–185]. Тем самым император создал новый военно-административной округ фему (θέμα), стратиг которой управлял крепостью Херсона «и местностью в нем» – «τὸ τῆς Χερσὼνος κάστρον καὶ τοὺς ἐν αὐτῇ τόπους…» [102, p. 184–185; 124, p. 2034].

Традиционно описанное событие относили к 833 г. [126, p. 108; 124, p. 419; 107, tabl. 3,2; 51, с. 187] или 837 г. [28, с. 273–274]. К. Цукерман аргументировал возведение крепости Саркел зимой 840/841 гг., а образование фемы – летом 841 г. [127, p. 214].

В датированном 842–843 гг. «Тактиконе Успенского» упомянуты «патрикий и стратиг Климатов – ὁ πατρίκιος καὶ στρατηγὸς τῶν Κλιμάτων» и «οἱ ἄρχοντες (Χερ)σῶνος – архонты Херсона» [118, p. 45, 48–49; 88, с. 311]. Н. Икономидис отождествлял Климаты с Херсоном: «la mention du stratège des Klimata, c’est-à-dire de Chersȏn – упоминание о стратиге Климатов, то есть Херсона» [118, p. 45]. В коллекции Дамбартон-Оукс хранится печать с надписью «…τõν πέντε Κλιμάτ(ων) – пяти Климатов» [115, p. 182]. Очевидно, пятью Климатами были Херсон и климы соседней Готии [3, с. 211; 15, с. 306–307]. В надписи на печати из Херсона И. В. Соколова восстановила «…τῶν Κλιμάτων τῆς Χερσῶνος – …Климатов Херсона» [63, с. 74, 75, 149, 150, № 14]. К. Цукерман предложил иное чтение: «τῶν Κ(λιμάτων) (καὶ) Χερσ(ῶνος) – Климатов и Херсона» [127, p. 220]. По мнению К. Цукермана, фему пяти Климатов на полуострове учредили в 841 г., спустя некоторое время ее стали именовать фемой Климатов и Херсона, а в начале 850-х гг. – фемой Херсона [127, p. 214–215, 217]. Однако из Херсона, Сугдеи и Готии происходят и другие печати с легендой «…στρατηγῷ τῶν Κλιμάτων τοῦ Χερσῶνος – …стратиг Климатов Херсона» [19, с. 264–269].

Новая фема по структуре отличалась от других приграничных фем, разделенных на две или четыре турмы [84, с. 158–162; 105, p. 80–81; 47, с. 16]. В Херсоне не найдены печати турмархов. Согласно Константину Багрянородному, фема состояла из Херсона и соседних Климатов: «…Χερσῶνα καὶ τὰ λεγόμενα κλίματα – Херсон и так называемые Климаты» [102, р. 48], «…Χερσὼν καὶ τὰ κλίματα – Херсон и Климаты» [102, р. 64]. Император «…повелел тогдашнему протевону и всем повиноваться ему (стратигу). С той поры до сего дня стало правилом избирать для Херсона стратигов из здешних. – …δρίσας τδν τότε πρωτεύοντα καί πάντας ύπείκειν αύτφ, έξ ού καί μέχρι τήν σήμερον έπεκράτησεν άπό τών έντεΰθεν είς Χερσῶνα προβάλλεσθαι στρατηγούς» [102, р. 184–185].

Н. Икономидис отождествлял Климаты с Херсоном: «la mention du stratège des Klimata, c’est-à-dire de Chersȏn – упоминание о стратиге Климатов, то есть Херсона» [118, р. 45]. Он полагал, что стратиг обладал верховной властью в данном регионе, а упоминание в тактиконе архонтов Херсона показывает, что они также были признаны чиновниками империи [119, c. 321]. Как глава гражданской администрации, стратиг ведал судебными, финансовыми, налоговыми делами провинции, отвечал за порядок на вверенной ему территории [105, p. 35–38]. В Херсоне известны и печати имперских коммеркиариев (κομμερκιάριος) середины IX – X в. [19, с. 122–123, 358–400]. В составленном Филофеем в 899 г. табеле о рангах (Κλητορολόγια) имперские коммеркиарии контролировали импорт и экспорт и собирали некоторые пошлины в фемах и портах, в том числе и в Херсоне [118, р. 113, 313].

Восточная Римская империя создала в Климатах Херсона структуру администрирования, подобную существовавшей до захвата региона хазарами. Резиденции правителя Климатов и епископа Готии находились в φρούριον или κάστρον Дорос на плато Мангуп, а резиденции архонтов клим в πολίσμα – на плато Эски-Кермен, Бакла и Чуфут-Кале [11, с. 486; 15, с. 306–307]. Скончавшийся вскоре после 845 г. Игнатий в житии патриарха Никифора (808–815) возмущался поведением правителя народа Таврических климатов [109, p. 160; 93, S. 198–199].

Видимо, в 850 или 860 г. распространились печати стратигов фемы Херсона [37, с. 91–92]. В табеле о рангах Филофея уже упомянут стратиг Херсона [118, p. 101, 105]. По утверждению К. Цукермана, Ж.-К. Шене и примкнувшего к ним Н. А. Алексеенко, фему переименовали в связи с неспособностью имперской администрации контролировать Климаты [127, p. 214–215, 217; 88, с. 310; 19, с. 81, 264]. Как аргументированно отмечал Н. Икономидис, замена топонима Климаты названием Херсон не имела административного значения: «L’abandon du terme Klimata et son remplacement par le nom de Cherson n’a pas, à mon avis, de signification administrative…». Власть стратига Херсона распространялась на Климаты и во второй половине IX – X в. [119, p. 321, 323]. Константин VII отчетливо указывал на вхождение крепостей в состав фемы Херсона. В случае восстания херсонитов император рекомендовал: «Εἶθ’ οὕτως ὀφείλει δέξασθαι καὶ ὁ στρατηγὸς τοῦ κόψαι καὶ τὰς δέκα λίτρας, τὰς διδομένας ἀπὸ τοῦ δημοσίου εἰς τὸ κάστρον Χερσῶνος, καὶ τὰς δύο τοῦ πάκτου, καὶ τηνικαῦτα ἀναχωρῆσαι ἀπὸ Χερσῶνος τὸν στρατηγὸν καὶ ἀπελθεῖν ἐν ἑτέρῳ κάστρῳ καὶ καθεσθῆναι ἐκεῖσε.καὶ τηνικαῦτα ἀναχωρῆσαι ἀπὸ Χερσῶνος τὸν στρατηγὸν καὶ ἀπελθεῖν ἐν ἑτέρῳ κάστρῳ καὶ καθεσθῆναι ἐκεῖσε – Затем также и стратиг должен приняться за дело и отменить десять литр, выдаваемые крепости Херсон из казны, и две [литры] пакта, а затем стратиг уйдет из Херсона, и отправится в другую крепость и обоснуется там» [102, p. 286–287]. То есть, стратиг должен был покинуть Херсон и поселиться в другой крепости, из которой будет управлять регионом. Херсон же лишался преимуществ, получаемых от постоянного присутствия в городе имперской администрации – ренты и субсидий. Из-за смещения экономической деятельности и торговли в новую столицу региона она могла бы соперничать с Херсоном.

По мнению Н. Икономидиса, стратиг ежегодно выплачивал городу Херсону (κάστρον Χερσῶνος) очень значительную сумму, десять λίτρας (фунтов = 72 золотых солида) для обеспечения лояльности херсонитов. Бенефициариями были в основном знатные люди города или власти муниципальной администрации. Раздача денег иностранным нотаблям была характерна для византийской политики. Н. Икономидис считал пактон в две литры платой за помещение, предоставляемое стратигу и его свите для резиденции [119, p. 322], а Ж.-К. Шене – вознаграждением за оказываемые херсонитами услуги войску [88, с. 310]. В комментарии к изданию перевода «Об управлении империей» на русский язык пакт отождествлен с платой за воинскую помощь [41, с. 457]. В американском издании этого сочинения лексема πάκτον переведена на английский как tribute – дань, оброк, подношение [102, p. 287]. В труде Константина VII плательщиками пакта всегда являлись подвластные города или племена, или их вожди, но не жители империи [41, с. 436]. Очевидно, и стратиг фемы Херсона получал «две [литры] пакта» [102, p. 286–287] от архонтов подвластных Климатов.

После учреждения фемы в названных выше κάστρον и πόλισμα восстановили некоторые оборонительные сооружения.

Φρούριον или κάστρον Δόροϛ на плато Мангуп сохранил статус административной и экономической столицы Климатов, а также резиденции епископа Готии [11, с. 487]. По данным исследователей Дороса, на плато раскрыты не менее восьми архитектурно-археологических объектов, отнесенных к фемному периоду [50, с. 166]. В процессе археологического изучения выявлены свидетельства реконструкции в середине IX в. укрепления A.XI Главной линии обороны крепости (далее – ГЛО), перегораживающего балку Табана-дере [35, с. 38, 40]. Наземные и скальные постройки второй половины IX – XI в. расчищены на месте дворца князей Феодоро 1425–1475 гг. [49, с. 226–231]. Слой с керамикой и монетами фемного периода второй половины IX – X в. выявлен в цитадели на мысе Тешкли-Бурун. В Лагерной балке прослежен слой разрушения одновременной застройки. Продолжали функционировать многочисленные винодельни. На плато и его склонах строились новые храмы [34, с. 626–627].

Πόλισμα на плато Эски-Кермен. В фемный период в πόλισμα на плато Эски-Кермен, так же как и в других одновременных византийских городах, активизируется жизнь [100, р. 501–503; 112, р. 31–39; 9, с. 23]. В πόλισμα сформировался градостроительный облик позднего периода [5, с. 240–241]. По периметру плато восстановили такие ключевые элементы оборонительной системы, как башни с бойницами и казематы, вырубленные в скальном массиве мысов, выступающих на восточном и западном фасадах горы, а также главные ворота. Сводчатое перекрытие этих ворот П. И. Сумароков видел в начале XIX в. [68, c. 48]. Башня, защищавшая главные ворота, функционировала до гибели города. Ее сложенные из прямоугольных блоков стены зачистили в 1929 г. [59, с. 193].

В X–XI вв. многие византийские города представляли собой хаотичное скопление построенных без соблюдения какого-либо плана домов [99, р. 638, 639; 120, p. 195–204, Abb. 11, 12]. На плато Эски-Кермен в застроенной части сохранили многие созданные в раннее средневековье элементы градостроительного облика: сетку кварталов правильной прямоугольной формы, главную проезжую улицу, проложенную между главными воротами и центральной площадью с большой базиликой. На скальной поверхности широкой главной улицы колесами повозок выбиты глубокие колеи. Вторая продольная улица прослеживается на нижней террасе между главной улицей и западным краем плато. Расположенные по обе стороны продольных главной и параллельной ей улиц прямоугольные кварталы состояли из нескольких двухэтажных усадеб. Первые хозяйственные этажи заглублены в материковую скалу. Во всех усадьбах в хозяйственных помещениях зачищены вырубленные в скале зернохранилища с пифосами, ямы для ручных мельниц и кормушки для домашних животных, а также найдены каменные мукомольные жернова, железные серпы, садово-виноградорские ножи и другие орудия труда [5, с. 240–241, 243–245; 7, с. 279, 283; 14, с. 394–397]. Между кварталами на поверхности скалы под прямым углом к широким продольным улицам проложены узкие поперечные улицы [5, с. 241–243; 7, с. 277–304].

Πόλισμα на горе Бакла. В результате раскопок Д. Л. Талиса на Бакле зафиксирована реконструкция цитадели. На ее северо-восточном участке засыпали вырубленные в скале цистерны, а поверх заполнения из хорошо отесанных каменных блоков (0,9х0,5х0,4 м) на известняковом растворе сложили новую облицовку ранней куртины. Промежуток между ней и ранней кладкой заполнили бутом и залили тем же раствором. На юго-восточном фланге стены у обрыва зачищено высеченное в скале полукруглое основание башни или боевой площадки. Внешний и наружный панцири второй мощной куртины (толщина 2,5 м) сооружены на материковой скале из хорошо отесанных блоков на известняковом растворе. В северном углу цитадели в месте стыка обеих куртин зачищены калитка или ворота и прямоугольная башня с фундаментом из плит и стенами, сложенными так же, как и новые куртины [74, с. 99–104; 77, с. 64–72]. По конструкции и характеру кладки оборонительные стены Баклы аналогичны куртинам и башням, возводившимся в Херсоне и других регионах Византии с IX в. [104, р. 142–145, fig. 10, 15, 18]. Дата реконструкции куртины определяется по содержавшимся в земле из засыпанных цистерн фрагментам красноглиняных ойнохой VII–IX вв., северопричерноморских амфор и горшков с венчиками с насечкой и с туловом со сплошным линейным и волнистым декором [78, с. 57, 58, 63] второй половины VIII – X в. Д. Л. Талис, указав на отсутствие в заполнении цистерн фрагментов высокогорлых кувшинов с плоскими ручками и белоглиняных поливных сосудов, отнес извлеченную из них керамику к первой половине IX в. [74, с. 104]. Слой, накопившийся в период функционирования перекрывших цистерны оборонительных сооружений, он синхронизировал с IX–X вв. [75, с. 107]. Скорее всего, стены цитадели восстановили около середины IX столетия [74, с. 104], то есть вскоре после учреждения фемы Климатов [3, с. 218]. В центральной части цитадели строится квартал домов. По утверждению Д. Л. Талиса, владетелю цитадели принадлежал двухэтажный дом с семью помещениями и двором. Одна из стен сложена из двух рядов массивных хорошо обтесанных блоков, с забутовкой между ними. Нижний нежилой этаж углублен в скалу, на поверхности которой сохранились вырубки для деревянных столбов и сосудов. В юго-западной стене находились три дверных проема. Дом отделен узким проулком от другого жилого здания из двух помещений. В одном из них прослежен слой, содержавший высокогорлые кувшины с плоскими ручками и белоглиняную поливную посуду [70, с. 58–60; 80, с. 336]. Примыкающий к цитадели посад в X в. перепланировали и плотно застроили жилыми двухэтажными усадьбами. На первом этаже находились заглубленные в материк хозяйственные помещения с глиняными полами, а на втором этаже – жилые. Сохранились основания лестниц на второй этаж. В помещениях имелся выход в переулок или в открытый двор. В. Е. Рудаков на посаде раскопал 4 усадьбы либо примыкающие одна к другой, либо разделенные узкими проулками шириной 0,6–0,7 м. Кварталы разделялись улицей шириной до 4 м [72, с. 301; 61, с. 24–25; 62, с. 39].

Πόλισμα на плато Чуфут-Кале. На южном фланге возведенной посредине плато стены сохранился нижний ярус лицевой кладки из одного-трех рядов известняковых блоков размером 1,0х0,7 м. По определению А. Л. Якобсона, данная кладка типична для стен византийских крепостей, построенных в Крыму при Юстиниане I [91, с. 110–113]. Однако ранневизантийские стены сложены из более крупных прямоугольных камней. Рассматриваемая кладка характерна для стен IX в. и более поздних [104, p. 142–145, fig. 10, 15, 18]. По мелким неопределенным фрагментам керамики из шурфов у срединной стены невозможно установить время ее строительства. В других шурфах на плато обнаружены фрагменты керамики фемного периода, но не выделены закрытые комплексы керамики и инвентаря, позволяющие аргументировано отнести к этому времени какие-либо строительные остатки. На некрополе у подножья хоронили до конца IX в. [2, рис. 2,46; 5,33].

Κάστρον на плато Сюйрень априори относили к сооруженным Юстинианом I крепостям. Ее датировали по внешней и внутренней облицовочным кладкам возведенных на оконечности ограниченного обрывами мыса Куле-Бурун двух куртин и башни [90, с. 193–194]. Лицевые кладки сложены из хорошо обтесанных блоков на известковом растворе с примесью речного песка. На разрушенных участках западной куртины сохранились высеченные в скале постели. Узкий промежуток между ними заполнен бутом. Башня возведена вперевязь со стенами. В 1968 г. И. А. Баранов в выкопанном у юго-западного участка оборонительной стены шурфе зачистил вырубленную в скале постель для ее основания, а также проследил стратиграфию слоев. По керамике он отнес верхний слой к XIV–XV вв., средний слой с остатками пожара – к XII–XIII вв., а нижний слой – к VIII–IX вв. По утверждению И. А. Баранова, ранний материал содержался в слое, образовавшемся после возведения стены. Из слоя извлекли фрагменты гончарных ойнохой VII–IX вв. [13, с. 23, рис. 5,13], причерноморских амфор второй половины IX – X в. и характерных для салтовской культуры горшков [23, с. 90–91; 24, с. 61]. Одновременная керамика выявлена в нижнем слое в ходе раскопок на плато в 1978–1979 гг. [33, с. 458, 463]. И. А. Баранов бездоказательно утверждал, что поскольку стены на плато сложены без фундамента, то они типичны для хазар. Однако вырубленные в скале под нижним рядом кладки постели обычны для византийских горных крепостей. По конструкции и характеру кладки оборонительные стены Сюйрени аналогичны куртинам и башням, возводившимся в Херсоне и других регионах Византии с IX в. [104, p. 142–145, fig. 10, 15, 18; 15, с. 160, 162].

Отмечу отсутствие в слое фрагментов высокогорлых кувшинов с плоскими ручками, изготовлявшихся со второй половины IX в. Вероятно, κάστρον на плато Сюйрень византийцы соорудили около середины IX в. после образования фемы Климатов.

Усиление роли православной церкви в Климатах. Согласно агиографическим источникам, во второй период иконоборчества клирики и паства Готской епархии сохранили приверженность к иконопочитанию. Именно к опальному духовному вождю иконопочитателей Федору Студиту в первой четверти IX в. обратился архимандрит Готии Филарет с просьбой разрешить спор. В написанном между 821 и 826 гг. ответном письме Федор Студит обличал нарушителей правил монашеской жизни в монастырях Готии [122, No. 486, S. 443–444, 714–716]. В составленном в 816 г. житии поборника иконопочитания Святого Стефана Нового дан совет монахам после собора 754 г. искать убежище в регионе близ Херсона [98, p. 125,19, 219]. А. А. Васильев, А. Л. Якобсон и другие используют данные свидетельства для доказательства массовой эмиграции в период иконоборчества монахов-иконопочитателей в Готию и связывают с этим событием возникновение в горах новых пещерных монастырей на Тепе-Кермен, Чилтер, Качи-Кальоне, Шулдан и в Инкермане [126, p. 88, 89; 89, c. 32–33]. Вот только М.-Ф. Озепи указывала на весьма приблизительное отражение в тексте жития Стефана Нового ситуации времени его создания [97, p. 283]. Поскольку почти все названные монастыри не раскапывались, то их датировки умозрительны [46, с. 31–38, 77–82]. В какой-то степени о времени функционирования монастырей можно судить по выявленным в них граффити XIII–XVII вв. [43, с. 48, 62; 31, № V 160–165, 213–214, 218].

В 842–843 гг. в Византии была осуществлена церковная реформа. После кончины 20 января 842 г. Феофила императором провозгласили малолетнего сына Феофила Михаила III, а реальную власть в Константинополе получили ставшие регентами сторонники иконопочитания – его мать Феодора и ее соратники. На Соборе, созванном в Константинополе, низложили иконоборческого патриарха Иоанна Грамматика и 4 марта рукоположили патриархом Мефодия [22, с. 63–65]. Собор 11 марта 843 года окончательно восстановил иконопочитание [27, с. 142–146; 85, с. 776–781; 110, p. 150–152].

Торжество православия в империи усилило влияние церкви во всех сферах общественной жизни. Церковь продолжила миссионерскую деятельность в Причерноморье, в том числе в крымских епархиях [51, с. 189]. Бесспорные свидетельства повсеместного укрепления позиции церкви выявлены в Климатах отдаленной приграничной фемы. В процессе раскопок установлено, что с конца IX в. в городах на плато Эски-Кермен и Бакла были перепланированы городские кварталы, в каждом из которых, на специально выделенных местах, в X–XI вв. возводили новые общинные приходские церкви. Вероятно, тогда же на Внутренней горной гряде Крыма были основаны монастыри.

В πόλισμα на плато Эски-Кермен раскопано уже шесть квартальных однонефных храмов [16, с. 312–324]. В это же время прекращают использовать расположенный на юго-восточном склоне плато Эски-Кермен городской некрополь. На его территории распланировали огороды. Из Сирии и Малой Азии распространился аскетический христианский обряд захоронения в практически безынвентарных могилах и усыпальницах, с последующим перезахоронением в костницах. Умерших хоронят на небольших некрополях у стен квартальных храмов в пристенных гробницах и внутри церквей в вырубленных в скале могилах. В каждом храме сооружают костницы [16, с. 324]. В 2018 г. обнаружены археологические доказательства реконструкции в фемный период нартекса главного городского храма. В кладке нижнего ряда основания западной стены нартекса найдены залитые известковым раствором керамиды IX–XI вв. [86, с. 111; 36, с. 294]. Экспедиция Н. И. Репникова раскрыла пещерные храмы с усыпальницами, вырубленные в нижней части основного массива скалы и на площадках подъемной дороги к главным воротам [59, c. 209; 60, c. 22–35, рис. 7–9, 11, 14–15]. В храмовых усыпальницах найдены браслеты из синего стек­ла, деревянные гребни, бронзовые бубен­чики, пуговицы и браслеты, серьги и височные кольца из гладкой бронзовой проволоки с сомкнутыми концами, перстень, свитый из двух бронзовых проволок [1, с. 46, 47, рис. 6,6–8,16–17; 7,1,2,5–8,10,16–17]. Судя по инвентарю, рассматриваемые усыпальницы и храмы вырублены в фемный период не ранее X в. [94, S. 207–208, Abb. 37].

В πόλισμα на плато Бакла, по словам Д. Л. Талиса, в так называемом доме владетеля цитадели, в одном из помещений соорудили домашнюю часовню с тщательно вымощенным полом, с одной апсидой и с некрополем [79, с. 370; 80, с. 336; 62, с. 40]. Скорее всего, авторы информации о раскопках не поняли стратиграфию строительных остатков. Отмечу, что одну могилу выкопали рядом с храмом, то есть якобы в жилом помещении. Вероятно, это помещение, так же как на плато Эски-Кермен, в конце IX – X в. разобрали и соорудили квартальный храм [16, с. 323]. Очевидно, среди его руин нашли арку с вырезанной надписью Ἰ(ησοῦ)C Χ(ριστὸ)C νικᾷ [65, с. 173–174]. После восстановления иконоборчества, к концу IX в. жители города и ближайших поселений прекращают использовать некрополи «Скалистое» и «Баклинский овраг» и начинают хоронить в погребальных сооружениях в квартальных храмах. Д. Л. Талис в 12-ти м от оборонительной стены раскрыл сложенную из хорошо обработанных блоков (0,6х0,4х0,3 м) стену храма длиной 19 м. Рядом с руинами храма зачищены гробницы [69, с. 184–187]. Видимо, храм функционировал в X–XIII вв. Еще один одновременный одноапсидный храм с наосом и нартексом открыли в 2003 г. в 40-ка м к востоку от цитадели. На архитектурной детали из его южной стены вырезаны греческие буквы […] ΕΤ[…] …]Θ[…], отнесенные к X в. [31, № V 120]. В 500-х м к западу от городища на первой верхней скальной террасе вырублен храм с высеченными крестами на стенах [44, с. 112; 32, с. 157–160; 53, с. 67–70].

Созданные, возможно, в X в. храмы найдены близ Баклы. Руины храмов и плитовые могилы В. Е. Рудаков расчистил в долине в 600-х м к югу от городища [62, с. 40]. В северо-восточной части ущелья Глубокий Яр в естественном неглубоком гроте находился «полупещерный» христианский храм. На северо-восточной стене его наоса вырезано девять греческих инвокативных надписей-граффити. В нескольких надписях А. Ю. Виноградов прочитал даты: «В 6490 (982?) году, я написал 12 (?) января, аминь» [31, № V 134,3], «+Ἐτελεύτησεν ὁ παστὴρ τοῦ Ἀστην ὡ καὶ Ἰωάννις, μινὴ δεκεμ[βρί]ο κδ´, εἱμέρᾳ β´ γ´ ἠνδ(ικτιῶνος) ἔ̣τ̣(ους) ͵[ς]φ̣μ̣[γ]´. ὡ καὶ… – Скончался пастырь Астина (?) (он же) Иоанн, 24 дека[бр]я, во вторник, в 3-ий индикт, в [6]54[3] (1034) году» [31, № V 134,8], «Ἔτους ͵ςυπθ´ – В 6489 (980–981) году» [31, № V 134,9].

С XVIII в. высказывались противоречивые суждения об интерпретации и хронологии строительных остатков и около 250 пещер, сохранившихся на высоком ограниченном с юга и запада вертикальными обрывами и пологим северо-восточным склоном останце Тепе-Кермен [26, с. 107–183]. И. Тунманн помещал на останце «остатки замка или крепости … седой древности» [82, с. 36], Дюбуа де Монпере – сооруженную императором Юстинианом I крепость [103, р. 225–226], тогда как П. И. Кеппен не увидел «явные приметы сего укрепления» [39, с. 301–305]. Дюбуа де Монпере и Г. Э. Караулов считали многие пещеры хозяйственными погребами для домов [103, р. 307; 38, с. 66, 67]. Они относили уцелевшие на Тепе-Кермен пещерные церкови «к очень отдаленной эпохе» [103, р. 312–314; 38, с. 67–71]. М. А. Тиханова вслед за Дюбуа де Монпере приписывала строительство крепости на Тепе-Кермен Юстиниану I [81, с. 324]. Согласно Е. В. Веймарну, крепость на Тепе-Кермен возвели в V в. местные жители, потомки тавров и скифов [29, с. 76]. На северном краю плато он проследил следы «постелей» боевой стены и несколько маршей дороги, ведущей в специально вырубленный в скале коридор [30, с. 21]. Как отмечалось выше, А. Л. Якобсон помещал на Тепе-Кермен основанный в VIII–IX вв. монахами-иконопочитателями «пещерный монастырь» [89, с. 32]. Экспедиция Д. Л. Талиса в северной части горы зачистила площадку, которой завершалась подъемная дорога на плато, участок высеченной в скале дороги для гужевого транспорта, лестницу для пешеходов [71, с. 293] и вырубки от ворот. Д. Л. Талис полагал, что для контроля за воротами использовали верхние сторожевые пещерные помещения [74, с. 96]. Экспедиция также раскрыла хозяйственное помещение с вырубленным в скале хранилищем с пифосами и одноапсидный храм [76, с. 100–103]. Он считал аналогичными оборонительные системы Тепе-Кермена, Мангупа и Эски-Кермена и датировал основание городища на Тепе-Кермене V–VI вв. по нескольким неопределенным фрагментам амфор. Тем не менее, в раскопах он обнаружил керамику и вещи не ранее XI в. [73, с. 259–263; 74, с. 96, 97; 76, с. 100, рис. 4,3].

В 1999 г. В. А. Петровский на расположенном на северном склоне останца некрополе обследовал несколько уже разграбленных склепов и могилу. Он, ссылаясь на высказывание одного из посетивших могильник студентов, синхронизировал некрополь Тепе-Кермена с раскопанным на склоне Эски-Кермена могильником конца VI – IX в. Однако, судя по хранящемуся в архиве Института археологии Крыма РАН отчету о раскопках на некрополе Тепе-Кермена, в склепах найдены вещи X–XI и XII–XIV вв. [54, с. 2, 24]. Между тем, некоторые крымские историки в своих публикациях используют ничем не аргументированный рассказ В. А. Петровского для доказательства датировки некрополя и крепости временем Юстиниана I. В. А. Петровский, приводя в качестве доказательств домыслы и предположения (в том числе вводные слова вероятно или возможно), датировал строительные остатки на плато VI–XIII вв. По его уверению, поскольку так называемая «скальная мемория» с находками второй половины X – XIV в. высечена позднее пещерной церкви с баптистерием, то последнюю вырубили в VIII–IX вв., а «Церковь с ризницей» – «позднее» IX в. Тогда же на территории северо-восточного обрыва сформировался единый монастырский комплекс. Он допускал использование пещерных церквей монахами-отшельниками и жителями окрестных деревень после прекращения жизни на городище в XIII–XIV вв. [55, с. 93, 96–98, рис. 6]. Вот только из названной «меморием» гробницы извлекли вещи, аналогичные украшениям XI–XII вв., обнаруженным в Лучистом с монетой 1143–1180 гг. [12, рис. 34]. Найденные на Тепе-Кермен археологические материалы [74, с. 96, 97; 76, с. 98, 100, 103, рис. 4,4] позволяют говорить о возникновении городища и монастыря не ранее XI в. Функционирование монастыря и в XIII–XV вв. зафиксировано в эпитафии, процарапанной над гробницей на южной стене «Храма с баптистерием»: «Вырублена эта могила от моего собственного монастыря мною, Асклепием (или: Алипием). Расширение сделано рабом Божьим Евстафием, худейшим со…» [31, № V 204].

Вторая реформа структуры управления Климатами. Автор Кембриджского документа считал городами императора Романа города и деревни (Климатов), захваченные хазарским военачальником Песахом во время рейда, совершенного между 920–940 гг. [106, р. 117]. В середине X в. Константин Багрянородный повествовал о Херсоне и Климатах, как о владениях империи. Он сообщает о расселении в степях Крыма печенегов: «Она (область печенегов) очень близка к Херсону, но еще ближе к Боспору» [102, p. 168–169]. Вероятно, с первой половины X в. орда хазарских печенегов использовала Крымское Присивашье для сезонного кочевания. Именно здесь открыты все наиболее ранние печенежские погребения с вещами X в. [4, с. 77]. Херсон играл ведущую роль в контактах империи с печенегами. Император советовал не осложнять отношений империи с печенегами: «Ὅτι γειτνιάζει τὸ τοιοῦτον ἔθνος τῶν Πατζινακιτῶν τῷ μέρει τῆς Χερσῶνος, καὶ εἰ μὴ φιλίως ἔχουσι πρὸς ἡμᾶς, δύνανται κατὰ τῆς Χερσῶνος ἐξέρχεσθαι καὶ κουρσεύειν καὶ ληΐζεσθαι αὐτήν τε τὴν Χερσῶνα καὶ τὰ λεγόμενα κλίματα – Поскольку этот народ пачинакитов соседствует с областью Херсона, то они, не будучи дружески расположены к нам, могут выступать против Херсона, совершать на него набеги и разорять и самый Херсон, и так называемые Климаты» [102, p. 48–49; 41, с. 36–37]. Соседнее с Херсоном печенежское племя выполняло поручения византийского императора в Руси, Хазарии и Зихии. Посольства и караваны отправлялись из Херсона под охраной печенегов, которые оставляли в городе своих заложников и получали за эти услуги подарки от императора [41, с. 41, 43].

Патриарх Николай Мистик I (Νικόλαος Α΄ Μυστικός, 852 – 11.05.925) в написанном в конце августа – начале сентября 917 г. письме болгарскому царю Симеону рассказывал о том, что стратиг Херсона собирал и сообщал в столицу сведения о действиях и намерениях соседних печенегов [116, No. 9, p. 58; 126, p. 116; 25, с. 89].

Русские князья в записанных в «Повести временных лет» текстах договоров, заключенных в 944 г. князем Игорем с Романом I Лакапином (правил в 920–944 гг.) и его сыновьями Константином и Стефаном, а в 971 г. князем Святославом с императором Иоанном Цимисхием, обязались не нападать на «Корсунскую страну и все города тамошние». То есть Игорь и Святослав не сомневались в принадлежности Климатов Византии [56, с. 35, 50; 52, с. 74, 82–83].

Верившие в подлинность «Записки готского топарха» А. А. Васильев и Н. И. Репников утверждали, что в 962 г. главный центр Готии Дорос с резиденцией готского топарха находился на плато Эски-Кермен. В тот же год после нападения хазар топарх «перенес» Дорос на Мангуп и в Киеве заключил с князем Святославом соглашение об установлении на 10 лет до 972 г. протектората Руси над Готией [126, р. 126–131]. А. А. Васильев, Н. И. Репников и многие другие приписывали топарху Готии авторство «Записки готского топарха». После публикации убедительных доказательств изготовления названного «источника» его издателем [121, р. 117–188; 45, с. 160–172] все рассуждения о топархе Готии, о договоре со Святославом, о протекторате над Готией и набегах хазар на ее города в 962 г. лишились научного обоснования [9, с. 22–23].

На хребте Басман в карстовой пещере обнаружена эпитафия Х в. пресвитера Херсайкеи Иоанна: «+Ἐκυμή(θη) ὁ δ[οῦ-]λως τοῦ θ(εο)ῦ [Ἰο] ά̣νου ΠΡ [τ]ῆς Χερσαικείας – +Почил раб божий Иоанн, пресвитер (?) Херса(й)кеи» [64, с. 214–215; 31, № V 122]. По мнению Э. И. Соломоник, в надписи шла речь о подчиненном Херсону регионе Горного Крыма. Однако в письменных источниках этот регион называли Климатами Херсона или Готии [8, с. 11–12].

Во второй половине X – начале XI в. Никифор II Фока (963–969), Иоанн I Цимисхий (969–975) и Василий II (976–1025) реформировали пограничные фемы [47, с. 28, 29].

Печати и надпись свидетельствуют о реформировании структуры фемы Херсона. Печать из Херсона с упоминанием «…Λέωντι βασιλικός σπαθαρίω καΐ τουρμάρχι Γωτθίας – …Льва, императорского спафария и турмарха Готии» отнесена Н. А. Алексеенко к концу Х – началу XI в. [95, p. 271–275] или ко второй половине X в. [17, с. 567]. Той же парой штемпелей оттиснута печать турмаха Готии, хранящаяся в Керченском музее [17, с. 567–567]. Вопреки утверждению Н. А. Алексеенко, ее происхождение не известно. А. Ю. Виноградов по-новому прочитал надпись на камне в кладке башни укрепления A.XI в балке Табана-дере на плато Мангуп и исправил ее дату: «+Ἐκτίσθη ὁ τῦχος τ(οῦ)τος ὑπὸ ἡμερο͂ν τοποτηριτοῦ Τζουλα-βήγη, υ(ἱο)ῦ Πολέτα ἔτος ͵ςφγ´ – Построена эта стена во дни местоблюстителя Цулы-бега, сына Полета, в 6503 году» (1 сентября 994 г. – 31 августа 995 г. по Р.Х.) [31, № V 172]. Лексема τοποτηρητής – топотирит (буквально «смотритель места») означает лейтенанта или заместителя старших военачальников фемы и византийского флота, которые командовали одной половиной соответствующего подразделения [124, р. 2095–2096]. В текстах IX–XI вв. топотиритом названы как заместитель командира тагмы схол, командовавший одним из двух ее подразделений, состоявшей из пятнадцати банд, так и командиры тагмы или банды, обладавшими управленческими полномочиями в той топотирисии, где размещалось его воинское подразделение (территории, где дислоцируется гарнизон), города или крепости [105, p. 31, 38; 101, p. 222–224; 42, с. 161, 330; 21, с. 18]. Константин Багрянородный писал о входивших в состав фем топотирисиях [102, p. 236]. В результате археологических раскопок выявлены материалы, подтверждающие ремонт укрепления A.XI в конце X в. [50, с. 170].

Приведенные факты дают представление о новой структуре фемы. Очевидно, фему Херсона разделили на турмы Херсона и Готии, а климы реорганизовали в топотирисии. Командовать турмами и топотирисиями назначили офицеров армии. Турмарх Готии носил типичный для византийских турмархов титул спафария. Скорее всего, его резиденция находилась в крепости на плато Мангуп. Как явствует из надписи, топотирит не только командовал отрядом, но и руководил реконструкцией укреплений. Содержащаяся в надписи дата 1 сентября 994 г. – 31 августа 995 г. указывает на причину реорганизации фемы Херсона. В сочинениях арабских, византийских, древнерусских авторов содержится противоречивая и фрагментарная информация о возникновении в конце X в. противостояния между Восточной Римской империей и Древней Русью. В 988 г. русский князь Владимир захватил Херсон, но после выполнения Константинополем его требований Владимир вернул Корсунь империи и с войском возвратился в Киев [10, с. 459–460].

Во второй половине XI в. в фему Херсона включили Сугдею. В. В. Латышев опубликовал строительную надпись 1059 г. из Херсона: «+Ἐγένωντω αἱ πόρται τοῦ πραιτορίου σιδηραῖ, ἐνεκενίσθησαν καὶ αἱ λοιπαὶ τοῦ κάστρου ἐπὶ Ἰσακίου μεγάλου βασιλέ(ως) καὶ αὐτωκράτωρο(ς) Ῥωμέ(ων) τοῦ Κομνηνοῦ κ(αὶ) Αἰκατερίνης τῆς εὐσεβεστάτης Αὐγούστης διὰ Λέοντ(ος) π(ατ)ρικίου καὶ στρατηγοῦ Χερσ̣ῶνο(ς) κ(αὶ) Σουγδ(αίας) τοῦ Ἀλιάτ(ου), μη(νὸς) Ἀπρ(ιλίου) ι´, ἰνδ(ικτιῶνος) ιβ´, ἔτ(ους) ͵ςφξζ´ – Сооружены железные ворота претория, обновлены и прочие [ворота] крепости при Исааке Комнине, великом императоре и самодержце ромеев, и Екатерине, благочестивейшей августе, Львом Алиатом, патрикием и стратигом Херсона и Сугдеи, 10 апреля, в 12-й индикт, в 6567 году». По мнению В. В. Латышева, надпись информирует о вхождении Сугдеи в состав фемы Херсона, которой при императоре Исааке Комнине управлял патрикий и стратиг Лев Алиат [43, с. 16–18]. Из Херсона происходят печати этого стратига. Вероятно, через несколько лет фему преобразовали в катепанат [37, с. 94; 18, с. 12–13]. В летописи говорится об убийстве в 1067 г. в Корсуни «котопана» [56, с. 112] (катепан – κατεπάνω). Н. А. Алексеенко опубликовал печать Никифора Алана, вестарха и катепана Херсона и Хазарии [19, с. 426]. Катепаны с X в. возглавляли крупные пограничные фемы. С XI в. звание катепан приравняли к дуке. На территории катепаната ему подчинялись все войска и администрация [105, p. 64–67; 48, с. 213–214]. Границы катепаната Херсона не ясны. В него входили фема Херсона с топотирисиями турмы Готии, Сугдея и Хазария. В. А. Степаненко, ссылаясь на Н. Г. Коновалову, локализовал Хазарию в Крыму северо-восточнее турмархата Готии [66, с. 157]. Однако Н. Г. Коновалова помещала ал-Хазарийю, упомянутую в сочинении середины XII в. ал-Идриси, в западной части Северного Кавказа в районе Тмутаракани [40, с. 218].

Согласно К. Цукерману, в Херсоне и Климатах фемный период завершился около 1070 г., а в конце XI в. власть перешла «в руки местных верхушек» [128, p. 312–314, 327–328; 87, с. 242]. По утверждению В. П. Степаненко, фема Херсона продолжала существовать до конца XI в. Отсутствие печатей в Крыму не исключение. Все-таки с конца XI в. исчезают не только сведения о фемах из сочинений византийских авторов, но и сходят на нет печати провинциальных чиновников и в столице, и в других провинциях [67, с. 713–714].

В середине XI в. в Приазовскую степь вторглись куманы (половцы). В XII в. погребения куманов распространились по всему равнинному и горному Крыму [4, с. 80–81]. Однако из рассказа Анны Комниной следует, что в 1092 г. Херсон принадлежал Византии. Она писала о торговавших под городскими стенами Херсона куманских купцах, в 1092 г. содействовавших побегу сосланного в город самозванца Диогена [20, с. 266].

А. А. Васильев высказал противоречивые суждения о взаимоотношениях Климатов Готии и куманов. Он, цитируя завершенный в 1154 г. труд арабского географа ал-Идриси и сочинение Гийома де Рубрука, утверждал, что некоторые населенные готами регионы горного Крыма платили дань куманам-половцам на протяжении длительного времени до 1223 г. [126, p. 136–137]. Мы не знаем, когда Климаты начали выплачивать эту дань. В современном издании текста ал-Идриси нет ни слова о ее взимании: «От Карсуна (Херсона) до Джалита (Djalita) (Ялты) тридцать миль; это город [принадлежавший] к стране ал-Куманийа» [40, с. 60, 115, 177]. То есть речь идет о принадлежности куманам вновь основанного на Южном берегу порта. Не вызывают доверия слухи, пересказанные посетившим Солдайю в 1253 г. Гийомом де Рубруком: «…In illa planicie solebant esse Comani antequam venirent Tartari, et cogebant ciuitates praedictas et castra ut daren’t eis tributum – …На равнине, до нашествия Татар, имели пребывание Команы, которые брали дань с городов и укреплений» [39, с. 46–49, прим. 58; 58, с. 90].

А. А. Васильев обратил внимание на косвенные свидетельства подчинения Готии Восточной Римской империи. В Соборном эдикте 1166 года [113, p. 317, 324] в титуле Мануила I (1143–1180 гг.) император назван властителем многих народов, в том числе готов (γοτθικός), то есть Готии [126, p. 140–144], а в договоре 1169 г. Византия разрешила Генуэзским кораблям торговать в Черном и Азовском морях. Основываясь на этих документах, А. А. Васильев утверждал, что при Мануиле Крымская Готия «снова перешла к Византии» и могла не платить дань куманам [126, p. 144–145].

По словам А. П. Каждана, в эдикте 1166 года Мануил I принял титул, который должен был указывать на его реальные или воображаемые победы. Он назван правителем над венграми, боснийцами, хорватами, грузинами, болгарами, сербами и другими. В этом триумфальном перечне народов есть зихи, хазары и готы из Крыма и Приазовья. Как писал А. П. Каждан, через несколько лет, в договоре с Генуей 1169 г., Мануил I прямо заявил, что считает Тмутаракань (τἀ Mάτραχa) частью его империи [111, p. 347–349]. По мнению А. П. Каждана, византийские владения в Крыму упомянуты в письме № 3 Митрополита Афин Михаила Хониата, около 1180 г. адресованном некоему Константину Пигониту [83, с. 390; 114, p. 5, 6, 50*, 51*, 321]. В письме рассказывается о частых поездках назначенного сборщиком налогов (πρὸς τῶν φορολογικῶν παρεσύρης πραγμάτων) Пигонита к жителям Климатов Понта (τὰ κλίματα Ποντικά). А. П. Каждан локализовал «Климаты Понта» в Южном Крыму и предположил, что Византия около 1180 г. обладала реальной властью в Климатах и на Киммерийском Боспоре и отправляла византийских чиновников собирать в этих краях налоги [111, p. 348–353].

В Византии почти отсутствуют источники и документальные свидетельства о повседневной деятельности различных ветвей провинциальной администрации в XII в. в большинстве частей империи. Во второй половине XII в. административное влияние Константинополя ослабло, изменились роль и характер управления как военных, так и гражданских властей. Должности на государственной службе часто покупались, продавались и передавались через приданое и наследство. Самые богатые провинциальные семьи боролись за посты в центральной администрации, которые гарантировали место в придворной иерархии, в то время как менее состоятельные искали синекуры на местном уровне [108, p. 255–256]. В последней четверти XII в. фемы распались [124, p. 2035].

Очевидно, тогда же прекратила существование и фема Херсона. Происходящие с территории Климатов Готии печати византийских аристократов [67, с. 716] свидетельствуют о сохранении подчинения региона Восточной Римской империи до ее разгрома в 1204 г. крестоносцами.

REFERENCES

1. Aibabin A.I. The Main Stages in the History of the Town Site at Eski-Kermen. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 1991, vol. 2, pp. 43–51.
2. Aibabin A.I. Cemeteries of the 8th – the beginning of the 10th centuries in the Crimea. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 1993, vol. 3, pp. 121–134, 365–383.
3. Aibabin A.I. Etnicheskaia istoriia rannevizantiiskogo Kryma [Ethnic History of the Early Byzantine Crimea]. Simferopol, Dar Publ., 1999, 352 p.
4. Aibabin A.I. Steppe and Southwestern Crimea. Crimea in the 10th – first half of the 13th centuries. Krym, Severo-Vostochnoe Prichernomor’e i Zakavkaz’e v epokhu srednevekov’ia IV–XIII veka [Crimea, the North-Eastern Black Sea region and Transcaucasia in the Middle Ages of the 4th–13th centuries], Moscow, Nauka Publ., 2003, pp. 74–81.
5. Aibabin A.I. City on the Plateau of Eski-Kermen in 13th century. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2014, vol. 19, pp. 240–277.
6. Aibabin A.I. On the Reform of the Administrative System of Byzantium’s Possessions in the Crimea in the Last Quarter of the 6th Century. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4, Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya [Science Journal of Volgograd State University. History. Area Studies. International Relations], 2017, vol. 22, no. 5, pp. 38–45. https://doi.org/10.15688/jvolsu4.2017.5.4.
7. Aibabin A.I. The Excavation of Urban House 2 in Quarter I at Eski-Kermen Plateau. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2018, vol. 23, pp. 277–304.
8. Aibabin A.I. Toponym Klimata in the Medieval Crimea. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 4. Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya [Science Journal of Volgograd State University. History. Area Studies. International Relations], 2019, vol. 24, no. 6, pp. 6–17. https://doi.org/10.15688/jvolsu4.2019.6.1.
9. Aibabin A.I. A Town of thema Chersonos on the plateau of Eski-Kermen. Antichnaia drevnost’ i srednie veka [Antiquity and the Middle Ages], 2019, vol. 47, pp. 20–28. https://doi.org/10.15826/adsv.2019.47.002.
10. Aibabin A.I. The Conflict between Byzantium and Rus’ in the Crimea in the Late Tenth Century. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2019, vol. 24, pp. 452–463.
11. Aibabin A.I. The Early Byzantine and Khazar Periods in the Evolution of the Towns on the Inner Mountain Ridge in the Crimea. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2021, vol. 26, pp. 475–497.
12. Aibabin A.I., Khairedinova E.A. Mogil’nik u sela Luchistoe. T. 1. Raskopki 1977, 1982–1984 godov [Cemetery near the village of Luchistoye. Vol. 1. Excavations of 1977, 1982–1984]. Simferopol, Kerch, 2008, 336 p.
13. Aibabin A.I., Khairedinova E.A. Mogil’nik u sela Luchistoe. T. 2. Raskopki 1984, 1986, 1991, 1993–1995 godov [Cemetery near the village of Luchistoye. Vol. 2. Excavations of 1984, 1986, 1991, 1993–1995]. Simferopol, Kerch, 2014, 400 p.
14. Aibabin A.I., Khairedinova E.A. Metal items from the fire layer of the second half of the 13th century on the settlement of Eski-Kermen. Arkheologicheskii al’manakh [Archaeological almanac], 2015, vol. 32, pp. 393–415.
15. Aibabin A.I., Khairedinova E.A. Krymskie goty strany Dori (seredina III – VII v.) [Crimean Goths in the region of Dory (mid-third to seventh century)]. Simferopol, Antikva Publ., 2017, 366 p.
16. Aibabin A.I., Khairedinova E.A. Quarter churches of the mediaeval town atop Eski-Kermen plateau. Antichnaia drevnost’ i srednie veka [Antiquity and the Middle Ages], 2020, vol. 48, pp. 310–326. https://doi.org/10.15826/adsv.2020.48.020.
17. Alekseenko N.A. Byzantine administrations peoples in Bosporus of the second half of the 10th century (for materials of sigillography). Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2006, vol. 12, pp. 564–570.
18. Alekseenko N.A. Byzantine administration of Tavria in the 11th century and a new seal of Lev Aliat from Kherson. ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: imperiia i polis. VIII Mezhdunarodnyi vizantiiskii seminar [Chersonos Themata: the empire and the polis. 13th international Byzantine workshop], Sevastopol, 2016, pp. 9–16.
19. Alekseenko N.A. Vizantiiskii Kherson VI–XIII stoletii v pamiatnikakh sfragistiki. 1. Chinovniki Khersona VIII–XI vv. [Byzantine Cherson of the 6th–11th centuries in the Monuments of Sphragistics. 1. Officials of Cherson of the 8th–11th centuries]. Sevastopol, Kolorit Publ., 2017, 474 p.
20. Liubarskii Ia.N., ed. Anna Komnina. Aleksiada [Anna Comnena. The Alexiad]. St Petersburg, Aleteia Publ., 1996, 704 s.
21. Arutyunova-Fidanyan V.A. Subjectsof expansion of Byzantine Empire to the East (10th–11th centuries). Terminology. Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia 3: Filologiia [Bulletin of the Orthodox St. Tikhon Humanitarian University. Series 3: Philology], 2018, vol. 57, pp. 11–23. https://doi.org/10.15382/sturIII201857.11-23.
22. Afinogenov D.E. «Povest’ o proshchenii imperatora Feofila» i Torzhestvo Pravoslaviia [“The Tale of the Forgiveness of Emperor Theophilus” and the Triumph of Orthodoxy]. Moscow, Indrik Publ., 2004, 192 p.
23. Baranov I.A. Archaeological exploration on the territory of the Syuyren fortification in the Crimea. Arkheologicheskie issledovaniia na Ukraine 1968 g. [Archaeological research in Ukraine 1968], Kiev, 1971, vol. 3, pp. 88–92.
24. Baranov I.A. Tavrika v epokhu rannego srednevekov’ia [Taurica in the Early Middle Ages]. Kiev, Naukova dumka Publ., 1990, 168 p.
25. Bogdanova N.M. Kherson in the 10^th–15th centuries. Problems of the history of the Byzantine city. Prichernomor’e v srednie veka [Black Sea region in the Middle Ages], 1991, vol. 1, pp. 8–172.
26. Borovko N.A. Tepe-Kermen. Zapiski Krymskogo obshchestva estestvoispytatelei i liubitelei prirody [Notes of the Crimean Society of Naturalists and Nature Lovers], Simferopol, 1913, vol. 3, pp. 107–183.
27. Vasil’ev A.A. Application 3. About the year of the restoration of Orthodoxy. Vizantiia i araby. Politicheskie otnosheniia Vizantii i arabov za vremia Amoriiskoi dinastii [Byzantium and the Arabs. Political relations between Byzantium and the Arabs during the Amorian dynasty], St Petersburg, 1900, pp. 142–146.
28. Vasilevskii V.G. On the construction of the Sarkel fortress. Zhurnal Ministerstva narodnogo prosveshcheniia [Journal of the Ministry of Public Education], 1889, No. 10, Part 266, pp. 273–289.
29. Veimarn E.V. “Cave towns” of Crimea in the light of archaeological research in 1954–1955. Sovetskaia arkheologiia [Soviet Archaeology], 1958, No. 1, pp. 71–79.
30. Veimarn E.V., Choref M.Ia. Korabl’ na Kache [Ship on Kacha]. Simferopol, Tavriia Publ., 1976, 88 p.
31. Vinogradov A. Byzantine inscriptions of the Northern Black Sea region. Inscriptiones antiquae Orae Septentrionalis Ponti Euxini graecae et latinae, Vol. V, London, 2015. URL: https://iospe.kcl.ac.uk/5/toc-ru.html.
32. Voloshinov I.M., Klepinin N.N. Cave settlement of Bakla in Crimea. Zapiski Simferopol’skogo obshchestva estestvoispytatelei i liubitelei prirody [Notes of the Crimean Society of Naturalists and Nature Lovers], Simferopol, 1913, vol. 3, pp. 151–160.
33. Voronin Iu.S., Maiko V.V., Kutaisov V.A. Archaeological excavations of Sujren fortress in 1978–1979. Istoriia i arkheologiia Kryma [History and archaeology of Crimea], 2014, vol. 1, pp. 458–479.
34. Gertsen A.G., Naumenko V.E. For the Study in the History of Mangup from the Eighth to the Eleventh Century: The Condition of Sources and Perspectives for Research. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2018, vol. 23, pp. 615–640.
35. Gertsen A.G., Naumenko V.E., Dushenko A.A., Gantsev V.K., Nabokov A.I. Archaeological research of A.XI fortification of the Main line of defense of the Mangup fortress in 2020. Istoriia i arkheologiia Kryma [History and archaeology of Crimea], 2021, vol. 15, pp. 38–46.
36. Zavadskaia I.A. Building ceramics from excavations of the central part of the city on the Eski-Kermen plateau in 2018–2020. Itogi arkheologicheskikh issledovanii tsentral’noi chasti goroda na plato Eski-Kermen v 2018–2020 gg. [The results of archaeological research of the central part of the city on the Eski-Kermen plateau in 2018–2020], Simferopol, Antikva Publ., 2021, pp. 290–325. (Materials of the Eski-Kermen expedition. Vol. I).
37. Zaibt N., Zaibt V. Seals of the strategists of the Byzantine theme Kherson. Antichnaia drevnost’ i srednie veka [Antiquity and the Middle Ages], 1995, vol. 27, pp. 91–101.
38. Karaulov G.E. Crimean cave cities and crypts. Zapiski Odesskogo obshchestva istorii i drevnostei [The proceedings of the Odessa Society for History and Antiquities], 1872, vol. 8, pp. 56–108.
39. Keppen P.I. O drevnostiakh Iuzhnogo Berega i gor Tavricheskikh [On the Antiquities of the South Coast and the Tauride Mountains]. St Petersburg, Academy of Sciences Publ., 1837, 409 p.
40. Konovalova I.G. Vostochnaia Evropa v sochinenii al-Idrisi [Eastern Europe in the works of al-Idrisi]. Moscow, Vostochnaia literatura Publ., 2006, 325 p.
41. Konstantin Bagrianorodnyi. Ob upravlenii gosudarstvom [Constantine Porphyrogenitus. De Administrando Imperio]. Transl. G.G. Litavrin, A.P. Novosel’tsev. Moscow, Nauka Publ., 1989, 256 p.
42. Kuchma V.V. Dva vizantiiskikh voennykh traktata kontsa X veka [Two Byzantine military treatises from the late 10th century]. St Petersburg, Aleteiia Publ., 2002, 412 p.
43. Latyshev V.V. Sbornik grecheskikh nadpisei khristianskikh vremen iz Iuzhnoi Rossii [Collection of Greek inscriptions from Christian times from Southern Russia]. St Petersburg, 1896, 143 p.
44. Markevich A.I. Excursion to Mount Bakla and Mangup village. Izvestiia Tavricheskoi uchenoi arkhivnoi komissii [News of the Taurida Sscientific Archival Commission], 1889, vol. 8, pp. 108–113.
45. Medvedev I.P. On the Issue of the Non-Authenticity of the So-Called Toparcha Gothicus. Mir Aleksandra Kazhdana [The World of Alexander Kazhdan], Saint Petersburg, Aleteya Publ., 2003, pp. 160–172.
46. Mogarichev Iu.M. Peshchernye tserkvi Tavriki [Cave churches of Taurica]. Simferopol, Tavriia Publ., 1997, 384 p.
47. Mokhov A.S. Military transformations in the Byzantine Empire in the second half of the 10th – early 11th centuries. Izvestiia Ural’skogo gosudarstvennogo universiteta [Proceedings of the Ural State University], 2004, vol. 31, pp. 14–34.
48. Mokhov A.S. Byzantine army in the middle – second half of the 11th century according to sphragistics. Dokument. Arkhiv. Istoriia. Sovremennost’ [Document. Archive. Story. Modernity], 2008, vol. 8, pp. 212–218.
49. Naumenko V.E., Dushenko A.A. Prince’s Palace in Ancient Mangup: Room Н in the Southern Area of the Complex (According to the Materials of R.Kh. Leper’s Collections in the State Hermitage Museum and Recent Archaeological Researches). Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2017, vol. 22, pp. 187–238.
50. Naumenko V.E., Dushenko A.A., Gantsev V.K. Historical topography of Mangup in the Theme period: new materials of archaeological researches. ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: imperiia i polis. XIV Mezhdunarodnyi vizantiiskii seminar [Chersonos Themata: the empire and the polis. 14th international Byzantine workshop], Simferopol, Arial Publ., 2022, pp. 165–178.
51. Obolenskii D. Vizantiiskoe sodruzhestvo natsii. Shest’ vizantiiskikh portretov [Byzantine Commonwealth of Nations. Six Byzantine portraits]. Moscow, 2012, 655 p.
52. Pashuto V.T. Vneshniaia politika Drevnei Rusi [Foreign policy of Ancient Russia]. Moscow, Kvadriga Publ., 2019, 495 p.
53. Petrovskii V.A. Rock chapel near Bakla. Problemy istorii i arkheologii Kryma [Problems of history and archeology of Crimea], Simferopol, Tavriia Publ., 1994, pp. 67–71.
54. Petrovskii V.A. Report on the excavations of an early medieval soil burial ground on the northwestern slope of the Tepe-Kermen settlement in the Bakhchisarai region near the village Kudrino in 1999. Scientific Archive of the Bakhchisaray Historical, Cultural and Archaeological Museum-Reserve, F. 2, Op. 14, D. 182.
55. Petrovskii V.A. Orthodox monuments of Tepe-Kermen. Pravoslavnye drevnosti Tavriki [Orthodox Antiquities of Taurica], Kiev, Stilos Publ., 2002, pp. 81–98.
56. Povest’ vremennykh let [Tale of Bygone Years]. Transl. D.S. Likhachev, O.V. Tvorogov. St Petersburg, Vita Nova Publ., 2012, 512 p.
57. Prodolzhatel’ Feofana. Zhizneopisaniia vizantiiskikh tsarei [Theophan’s Continuatus. Biographies of the Byzantine kings]. Transl. Ia.N. Liubarskii. St Petersburg, Aleteiia Publ., 2009, 400 p
58. Shastina N.P., ed. Puteshestviia v vostochnye strany Plano Karpini i Rubruka [Travels to the Eastern Countries of Plano Carpini and Rubruk]. Moscow, Publishing house of geographical literature, 1957, 272 p.
59. Repnikov N.I. Remains of the Fortifications of Eski Kermen. Izvestiia Gosudarstvennoi akademii istorii material’noi kul’tury [Proceedings of the State Academy of the History of Material Culture], 1932, vol. 12, pp. 181–212.
60. Repnikov N.I. Eski-Kermen lift road. Izvestiia Gosudarstvennoi akademii istorii material’noi kul’tury [Proceedings of the State Academy of the History of Material Culture], 1935, vol. 117, pp. 18–42.
61. Rudakov B.E. Exploration of the settlement of Bakla in 1971–1972. Antichnaia drevnost’ i srednie veka [Antiquity and the Middle Ages], 1975, vol. 11, pp. 23–29.
62. Rudakov V.E. Christian monuments of Bakla. Temple complex 10th–13th centuries. Antichnaia drevnost’ i srednie veka [Antiquity and the Middle Ages], 1984, vol. 21, pp. 35–57.
63. Sokolova I.V. Monety i pechati vizantiiskogo Khersona [Coins and Seals of Byzantine Cherson]. Leningrad, Iskusstvo Publ., 1983, 212 р.
64. Solomonik E.I. Several new Greek inscriptions of the medieval Crimea. Vizantiiskii vremennik [Byzantina Xronika], 1986, vol. 47, pp. 210–218.
65. Solomonik E.I. New Greek lapidary inscriptions of the Medieval Crimea. Vizantiiskaia Tavrika [Byzantine Taurica], Kiev, Naukova dumka Publ., 1991, pp. 172–179.
66. Stepanenko V.P. Archon of Khazaria – strategos of Kherson? Khersonesskii sbornik [Chersonesus collection], 2011, vol. 16, pp. 15–162.
67. Stepanenko V.P. Byzantium and the Crimea in the Post-Thematic Period (Late Eleventh and Twelfth Centuries): The Problem Statement. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2018, vol. 23, pp. 713–720.
68. Sumarokov P.I. Dosugi krymskogo sud’i ili vtoroe puteshestvie v Tavridu [Leisure activities of a Crimean judge or a second trip to Tavrida]. Part 2. St Petersburg, 1805, 276 p.
69. Talis D.L. Roof tiles with marks from the excavations of the ancient settlement of Bakla. Sovetskaia arkheologiia [Soviet Archaeology], 1968, No. 2, pp. 184–194.
70. Talis D.L. Excavations of the settlement of Bakla in 1961–1965. Kratkiye soobshcheniya Instituta arkheologii [Brief Communications of the Institute of Archaeology], 1969, vol. 120, pp. 53–63.
71. Talis D.L. On the works of the Crimean Mountain Expedition of the State Historical Museum. Arkheologicheskie otkrytiia 1969 goda [Archaeological discoveries in 1969], Moscow, 1970, pp. 293–294.
72. Talis D.L. Research in the Mountainous Crimea. Arkheologicheskie otkrytiia 1970 goda [Archaeological discoveries in 1970], Moscow, 1971, pp. 301–302.
73. Talis D.L. Late medieval ceramics of Tepe-Kermen. Istoriia i kul’tura Vostochnoi Evropy po arkheologicheskim dannym [History and culture of Eastern Europe according to archaeological data], Moscow, Sovetskaia Rossiia Publ., 1971, pp. 250–262.
74. Talis D.L. Defensive structures of South-Western Taurica as a historical source. Arkheologicheskie issledovaniia na iuge Vostochnoi Evropy [Archaeological research in the south of Eastern Europe], Moscow, GIM Publ., 1974, pp. 89–113.
75. Talis D.L. New materials on the history of Southwestern Crimea. Kratkiye soobshcheniya Instituta arkheologii [Brief Communications of the Institute of Archaeology], 1974. Vyp. 140. S. 103–109.
76. Talis D.L. Settlement Tepe-Kermen. Kratkiye soobshcheniya Instituta arkheologii [Brief Communications of the Institute of Archaeology], 1977. Vyp. 148. S. 98–104.
77. Talis D.L. Materials for the economic and social history of the South-Western Crimea (the citadel of the settlement of Bakla). Antichnaia drevnost’ i srednie veka [Antiquity and the Middle Ages], 1981, vol. 18, pp. 64–72.
78. Talis D.L. The ceramic complex of the settlement of Bakla as a source on the ethnic history of the Crimean Mountains in the 4th–9th centuries. Arkheologicheskie issledovaniia na iuge Vostochnoi Evropy [Archaeological research in the south of Eastern Europe], Moscow, GIM Publ., 1982, pp. 57–62.
79. Talis D.L., Rudakov V.E., Markelova S.P. Archaeological work in the Southwestern Crimea. Arkheologicheskie otkrytiia 1971 goda [Archaeological discoveries in 1971], Moscow, 1972, pp. 370–371.
80. Talis D.L., Rudakov V.E., Markelova S.P. Works on the second ridge of the Crimean mountains. Arkheologicheskie otkrytiia 1972 goda [Archaeological discoveries in 1972], Moscow, 1973, pp. 335–337.
81. Tikhanova M.A. Doros-Theodoro in the history of medieval Crimea. Materialy i issledovaniia po arkheologii SSSR [Materials and research on the archeology of the USSR], 1953, vol. 34, pp. 319–333.
82. Tunmann I. Krymskoe khanstvo [Crimean Khanate]. Transl. N.L. Ernst, S.L. Beliavskii. Simferopol, 1936, 116 p.
83. Uspenskii F.I. Unpublished speeches and letters of Michael Acominatus. Zhurnal ministerstva narodnogo prosveshcheniia [Journal of the Ministry of Public Education], 1879, Part 201, pp. 112–396.
84. Uspenskii F.I. Military structure of the Byzantine Empire. Izvestiia Russkogo Arkheologicheskogo instituta v Konstantinopole [Proceedings of the Russian Archaeological Institute in Constantinople], 1900, vol. 6, issue 1–3, pp. 154–207.
85. Uspenskii F.I. Istoriia Vizantiiskoi imperii. VI–IX vv. [History of the Byzantine Empire in the 6th–9th centuries]. Moscow, Mysl Publ., 1996, 829 p.
86. Khairedinova E.A. Archaeological excavations of the central part of the city on the Eski-Kermen plateau in 2018–2020. Itogi arkheologicheskikh issledovanii tsentral’noi chasti goroda na plato Eski-Kermen v 2018–2020 gg. [The results of archaeological research of the central part of the city on the Eski-Kermen plateau in 2018–2020], Simferopol, Antikva Publ., 2021, pp. 26–143. (Materials of the Eski-Kermen expedition. Vol. I).
87. Zuckerman C. The decline of Byzantine power in Crimea: a polemical response. ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: imperiia i polis. XI Mezhdunarodnyi vizantiiskii seminar [Chersonos Themata: the empire and the polis. 11th international Byzantine workshop], Simferopol, 2019, pp. 237–244.
88. Shene Zh.-K. Late archon on the example of Kherson. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2000, vol. 7, pp. 310–317.
89. Iakobson A.L. Srednevekovyi Krym [Medieval Crimea]. Moscow, Leningrad, Nauka Publ., 1964, 232 p.
90. Iakobson A.L. Regarding the article by D.L. Talis “Syuyren fortress”. Vizantiiskii vremennik [Byzantina Xronika], 1974, vol. 36, pp. 193–194.
91. Iakobson A.L. About the early medieval fortress walls of Chufut-Kale. Kratkiye soobshcheniya Instituta arkheologii [Brief Communications of the Institute of Archaeology], 1974, vol. 140, pp. 110–114.
92. Ahrweiler H. Les relations entre les Byzantins et les Russes au IXe siècle. Bulletin d’Information et de Coordination de l’Association Internationale des Études Byzantines, Athnes, Paris, 1971, vol. 5, pp. 44–70.
93. Ajbabin A.I. Archäologie und Geschichte der Krim in byzantinischer Zeit. Mainz, 2011, 318 p. (Monographien der Römischе Germanischen Zentralmuzeums. Band 98).
94. Ajbabin A.I. Die mittelalterliche Siedlung auf dem Plateau Ėski Kermen. Albrecht S., Daim F., Herdik M. (Hrsg.), Die Höhensiedlungen im Bergland der Krim. Umwelt, Kulturaustausch am Nordrand des Byzantinischen Reiches, Mainz, 2013, pp. 165–222. (Monographien der Römischе Germanischen Zentralmuzeums. Band 113).
95. Alekséenko N.A. Un tourmarque de Gothie sur un sceau inédit de Cherson. Revue des études Byzantines, 1996, vol. 54, pp. 271–275.
96. Anastasii bibliothecarii Collectanea. Migne J.-P. (ed.), Anastasii abbatis, sanctae Romanis Ecclesiae presbyteri et bibliothecarii, Opera omnia, Paris, 1853, Col. 553–706. (Patrologiae cursus completus. Series latina. Vol. 129).
97. Auzépy M.-F. La Vie d’Étienne le Jeunee par Étienne le Diacre. Introduction, édition et traduction. Aldershot, Variorum Ashgate Publishing, 1997, 376 p. (Birmingham Byzantine and Ottoman Monographs. Vol. 3).
98. Auzépy M.-F. L’Hagiographie et l’Iconoclasme Byzantin. Le cas de la Vie d’Étienne le Jeune. Aldershot, Variorum Ashgate Publishing, 1999, 368 p. (Birmingham Byzantine and Ottoman Monographs. Vol. 5).
99. Bouras Ch. City and Village: Urban Design and Architecture. Jahrbuch der Österreichischen Byzantinistik, 1981, 31/2, pp. 611–653.
100. Bouras Ch. Aspects of the Byzantine City, Eighth – Fifteenth Centuries. Laiou A.E. (ed.), The economic history of Byzantium. From the Seventh through the Fifteenth Century, Washington, 2002, pp. 487–518.
101. Cheynet J.-Cl. Toparque et topotèrètès à la fin du 11e siècle. Revue des études Byzantines, 1984, vol. 42, pp. 215–224.
102. Constantine Porphyrogenitus. De Administrando Imperio. Greek text ed. by Gy. Moravcsik. Engl. transl. by R.J.H. Jenkins. Washington, 1967, 341 p.
103. Dubois de Montpéreux F. Voyage autour du Caucase, chez les Tscherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Géorgie, en Arménie et en Crimée, vol. VI. Paris, 1843, 461 р.
104. Foss C., Winfield D. Byzantine Fortifications: an introduction. Pretoria, University of South. Africa, 1986, xxvii + 298 p.
105. Glycatzi-Ahrweiler H. Recherches sur l’administration del’Empire byzantine aux IX–XI siècles. Bulletin de correspondence hellénique, 1960, LXXXIV, pp. 1–111.
106. Golb N., Pritsak O. Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Century. Cornell University Press, 1982, 166 p.
107. Haldon J. Warfare, State and Society in the Byzantine World, 565–1204. London, UCL Press, 1999, 341 p.
108. Herrin J. Realities of Byzantine provincial government: Hellas and Peloponnesos, 1180–1205. Dumbarton Oaks Papers, 1975, vol. 29, pp. 253–284.
109. Ignatii diaconi Vita Nicephori. C. de Boor (ed.), Nicephori archiepiscopi Constantinopolitani opuscula historica, Lipsiae, 1880, pp. 137–217. (Bibliotheca scriptorum graecorum et romanorum Teubneriana).
110. Jenkins R.J. Byzantium: the Imperial Centuries, A.D. 610–1071. Toronto, London, 1987, 400 p.
111. Kazhdan A. Some Little-Known or Misinterpreted Evidence about Kievan Rus’ in Twelfth-Century Greek Sources. Okeanos: Essays presented to Ihor Ševčenko on his Sixtieth Birthday by his Colleagues and Students, Harvard, 1983, pp. 344–358. (Harvard Ukrainian Studies. 7).
112. Kazhdan A.P., Epstein A.W. Change in Byzantine Culture in the Eleventh and Twelfth Centuries. Berkeley, Los Angeles, London, 1985, 288 p.
113. Mango C. The Conciliar Edict of 1166. Dumbarton Oaks Papers, 1963, vol. 17, pp. 317–330. (=Studies in Constantinople, Aldershot, 1993, no. 18).
114. Kolovou F. (rec.), Michaelis Choniatae epistulae. Berolini, Novi Eboraci, de Gruyter Publ., 2001, 398 p. (Corpus fontium historiae Byzantinae. Vol. 41).
115. Nesbitt J., Oikonomides N. Catalogue of Byzantine seals at Dumbarton Oaks and in the Fogg Museum of Art. Washington, 1991, Vol. 1, 182 p.
116. Nicolas I Patriarch of Constantinople. Letters. Greek Text and English Translation by R.J.H. Jenkins, L.G. Westerink. Washington, 1973, 631 p. (Dumbarton Oaks Texts. II).
117. Obolensky D. The Crimea and the North before 1204. Aρχειον Ποντυ, Αθήναι, 1978, vol. 35, pp. 123–133.
118. Oikonomidès N. Les listes préséance Byzantines des IXe et Xe siècles. Paris, 1972, 403 p.
119. Oikonomidès N. Le “système” administrative byzantin en Crimèe aux IХe–Xe s. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2000, vol. 7, pp. 318–323.
120. Rheidt K. Byzantinische Wohnhäuser des 11. bis 14. Jahrhunderts in Pergamon. Dumbarton Oaks Papers, 1990, vol. 44, pp. 195–204.
121. Ševčenko I. The date and author of the so-colled fragments of toparcha Gothicus. Dumbarton Oaks Papers, 1971, vol. 25, pp. 115–188.
122. Fatouros G. (ed.), Theodori Studitae epistulae. Berolini, Novi Eboraci, de Gruyter Publ., 1992, 496 p. (Corpus fontium historiae Byzantinae. Vol. 31. Ser. Berolinensis).
123. Bekker I. (ed.), Theophanes Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Monachus. Bonn, 1838, 744 p. (Corpus scriptorum historiae Byzantinae. Vol. 45).
124. Kazdan A.P. (ed.), The Oxford Dictionary of Byzantium. Vol. 1–3. New York, Oxford, 1991, 2232 p.
125. Treadgold W. The Byzantine Revival 780–842. Standford, 1988, 504 p.
126. Vasiliev A.A. The Goth in the Crimea. Cambridge, MA, The Medieval Academy of America, 1936, 292 p.
127. Zuckerman C. Short notes. Two notes on the early history of the thema of Cherson. Byzantine and Modern Greek Studies, Birmingham, 1997, vol. 21, pp. 210–222.
128. Zuckerman C. The End of Byzantine Rule in North-Eastern Pontus. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials in Archaeology, History and Ethnography of Tauria], 2017, vol. 22, pp. 311–336.